ное и мистическое в пьесе, перешло
за эту межу смерти. Если все время мистическая нить
потустороннего неуловимо вплеталась в ход событий,
обнажаясь в Гамлете и отражаясь в ужасе и предчув-
ствиях остальных, то здесь эта потусторонняя, заку-
лисная сила начинает явно действовать. Вот почему нет
нигде такой потрясающей сцены, как эта: мистическое,
всегда скрытое, всегда смутно ощущаемое, всегда тай-
ное — здесь выявляется, обнажается и проявляется
в посмертном действии. Эта потусторонняя сила, ощу-
щавшаяся все время за ходом действия пьесы, здесь
ясно начинает проявляться141*. Здесь судьба траге-
дии — a divinity — уже «образует концы» — shapes our
ends.
После убийства Полония Гамлет говорит: будет ху-
же. Теперь оно пришло: срок исполнился, час пробил,
минута пришла, и свет этой минуты, зажегшийся от

 
Приложение	481
обнажившегося мистического пламени трагедии, невы-
носим для человеческих глаз. Эта сцена даже по сти-
лю представляет резкую противоположность всей пье-
се: в ней почти нет слов, до того она действенна, пере-
полнена действием, она сжата вся — по ней проносится
буквально вихрь действия, слова — только отрывистые,
короткие, как удары рапир,—вся она только в ремар-
ках, поясняющих действие. Едва ли есть сцена, в ко-
торой веяние смерти было бы так ощутительно, мисти-
ческий ужас которой был бы так силен. Гамлет не ос-
матривал рапир. Состязание начинается. Первый удар
наносит Гамлет. Король предлагает ему отравленный
кубок. Гамлет — это глубоко важно — сражается с ув-
лечением, он весь захвачен поединком, видит в нем не
одно состязание: он отказывается, хочет раньше кон-
чить. Гамлет наносит второй удар.
Король. Сын наш побеждает (V, 2).
Как он и предчувствовал, заклад он выиграл. Короле-
ва пьет за его успех.
Король. Не пей вина, Гертруда!
Королева. Я пить хочу. Прошу, позвольте мне.
Она пьет не ей назначенный отравленный кубок.
Король (в сторону). В бокале яд. Ей больше нет спасенья!
Лаэрт говорит королю: «А ну, теперь ударю я».
Король. Едва ль.
Лаэрт (в сторону). Хоть это против совести поступок.
Что же заставляет его против совести играть навя-
занную ему роль, совершив которую, он обратился к
Гамлету со словами любви и прощения? И Гамлет его
любит, но «не в этом дело» — они сыграют своп роли,
назначенные им пантомимой трагедии, убьют друг дру-
га. Лаэрт ранит Гамлета. Затем в схватке они меня-
ются рапирами и Гамлет ранит Лаэрта. Вот все заклю-
чено в ремарке, происходит без слов. Рапира отравлена,
и оба (в руке Гамлета теперь та же отравленная рапи-
ра) ранены смертельно.
Королева падает — ремарка сменяет ремарку.
Г а м л е т. Что с королевой?
Король. Обморок простой при виде крови.
Королева. Нет, неправда, Гамлет. Питье, питье! Отравлена!
Питье! (Умирает,)
15Зак. 83
 
482	Л. С. Выготский. Психология искусства
Уже отравленная, уже умирающая, уже со смертью
в крови, уже будучи не здесь, уже свесившись за грань,
уже оттуда открывает о