о настроения — таинственного, ужасно-
го, ночного. В тревожных окриках часовых, среди пуга-
ющего безмолвия необыкновенной ночи, нарастает тем-
ная и жуткая тревога. Франциско, которого сменяет Бер-
нардо, на вопрос последнего: «Как в карауле?» отве-
чает: «Все, как мышь, притихло». И все же он очень
обрадовался смене.
Бернардо
Поди поспи, Франциско.
Франциско
Спасибо, что сменили: я озяб,
И на сердце тоска.
Глубокая тишина, и мрак ночи, и резкий холод, и
этот особенно уж невозмутимый покой («как мышь...») —
все это в глубокий час полуночи («двенадцать бьет»)
создает особое чувство («и на сердце тоска») недужной
и тревожной неловкости, «сердечной тошноты». Замеча-
тельны по непередаваемой напряженности тревоги вопро-
сы, окрики часовых:
 
Приложение	371
Бернардо
Кто здесь?
Этим начинается пьеса.
Франциско
Нет, сам ты кто, сначала отвечай.
И еще раз:
Франциско
Кто идет?
Приходят Марцелл и Горацио. Они пришли провести
ночь па страже, ибо на террасе две ночи сряду совер-
шается необыкновенное, неестественное — является при-
зрак умершего короля Гамлета.
Марцелл
Ну как, являлась нынче эта странность? *
Бернардо
Пока не видел.
Марцелл
Горацио считает это все
Игрой воображенья и не верит
В наш призрак, дважды виденный подряд.
Вот я и предложил ему побыть
На страже с нами нынешнею ночью
И, если дух покажется опять,
Проверить это и заговорить с ним.
Горацио
Да, так он вам и явится!
Бернардо
Присядем,
И разрешите штурмовать ваш слух,
Столь укрепленный против нас, рассказом
О виденном.
Горацио, скептик, студент, не верит в появление призра-
ка; вопрос поставлен прямо — есть ли это «this thing»,
как говорит Марцелл, или только «but fantasy» — гал-
люцинация, обман зрения. Солдаты — Бернардо и Мар-
целл — глубоко проникнуты реальностью Духа; Горацио
пришел их проверить, и в его внезапном «обращении»
и его (не верившего, пришедшего проверить) исполне-
нии воли Духа — весь смысл этой сцены. Кстати: она
проходит не как галлюцинация (как, например, в сцене
III акта, когда мать не видит Духа), а со всей реаль-
ностью призрака. Три человека видят его и, главное,

* В оригинале «this thing».— Ред.
 
372	Л. С. Выготский. Психология искусства
Горацио. В его «обращении» — повторном — смысл сце-
ны. Бернардо начинает свой рассказ — спокойный и
художественно прямо направленный к тому, чтобы убе-
дить в реальности рассказываемого (тон рассказа, ука-
зание па звезду и па удар колокола), — и здесь является
Тень. Опять: из рассказа о ней она возникает, и, преж-
де чем появляется, вы слышите о ней рассказ, то есть
к событию присоединяется (оно не прямо воспроизво-
дится) неуловимый осадок личного переживания собы-
тия, след души пережившего рассказчика. В этом ли-
рическом подходе к предмету сцепы, в ее лирической
обработке — смысл этого художественного приема.
И этим «лирическим осадком» нельзя пренебрегать.
Б о р н а р д о
Минувшей ночью,
Когда звезда, что западней Полярной,
Перенесла лучи в ту часть небес,
Где и сейчас сияет, я с Марцеллом.
Лишь било час...
Входит Призрак.
М а р ц е л л
Молчи! Замри! Гляди, вот он опять.
Зрители видят Духа, но этого мало. Посмотрим, как ви-
дят его на сцене.
Бернардо
Осанкой — вылитый король покойный.
М а р ц е л л
Ты сведущ — обратись к нему, Гораций.
Бернардо
Ну что, напоминает короля?
Горацио
Да как еще! Я в страхе и смятенье.
Бернардо
Он ждет вопроса.
М а р ц е л л
Спрашивай. Гораций.
Г о р а ц и о
Кто ты без права в этот час ночной
Принявший вид, каким блистал, бывало,
Похороненный Дании монарх?
Я небом заклинаю, отвечай мне!
Map ц е л л
Он оскорбился.
Бернардо
И уходит прочь.
Горацио
Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!
Призрак уходит.
 
Приложение	373
Горацио трепещет от ужаса и изумления — после
прежних слов! "Проверка" кончена. Бернардо и Марцелл
оказались правы. И как сразу — видение — убедило Го-
рацио. Бернардо замечает это.
Бернардо
Ну что, Гораций? Полно трепетать.
Одна ли тут игра воображенья?
Как ваше мненье?
Гора