уто к самой грани здеш-
него существования, к пределу его («кладбищность» пье-
сы — смерть, убийство, самоубийство, «могильность»);
она разыгрывается на пороге двух миров, и дей-
ствие ее не только придвинуто к краю здешнего мира,

 
360	Л. С. Выготский. Психология искусства
но часто переступает по ту сторону его (потустороннее,
загробное в пьесе). И эта грань двух миров заложена
на такой глубине действия трагедии и душ ее героев,
что сливается с той трагической бездной, которая и
есть последняя глубина " Гамлета". Вся трагедия дви-
жется в неисследимом: в какой-то иной реальности —
вневременной, внепространственной; покров времени
порван в пей; боль раны обнажена; и вся она — точно
завеса, точно покров топкий и трепещущий, сотканный
из боли и страсти, тоски и страдания,— наброшенный
па последнюю тайну. Отсюда та таинственность (пли
непонятность, путаница событий — что то же), кото-
рой окутано каждое слово и движение, которая застав-
ляет по-иному звучать простые речи и которая придает
такое неотразимое очарование всей пьесе. В пей чув-
ствуются таинственные и невидимые лучи иных ми-
ров — невидимые нити, протянутые оттуда, связываю-
щие, сковывающие и привязывающие каждый поступок,
каждую мысль. Темные лучи, потусторонние нити, за-
полняют всю пьесу, освещают ее мистическим светом,
идущим из неведомого источника. И вся трагедия оз-
начена черным цветом. Что такое чистый черный цвет?
Это предел, грань цвета, смесь всех цветов и отсутствие
цвета, переход его за грань, провал в потустороннее.
Черный цвет, который есть земное выражение отсут-
ствия цвета, перехода всех цветов в их слиянии за
грань, дыра в потустороннее, — символизирует эту пье-
су, где слияние всех цветов человеческой жизни дает
отсутствие земного цвета, его отрицание (трагедия),
переходит за грань жизни и, обращаясь в потусторон-
нее, остается на земле черным85*. Трагедия построена
на самой тайне, бездне ночи. Это как бы внешняя тра-
гедия, за которой скрывается трагедия внутренняя, как
бы трагедия масок, за которой нащупывается трагедия
душ.
События нарастают и совершаются по законам, ко-
торые не здесь - на сцене, а там — за кулисами, их ло-
гика там, они приходят оттуда. Здесь они непонятны,
здесь они не имеют корней, причин событий. Корни их
и причины заложены не здесь — ни в характерах героев,
ни в логике необходимости хода событий.
«Черт возьми, тут есть что-то сверхъестественное,
если бы только философия могла до этого докопаться»,-

 
Приложение	361
говорит Гамлет. И всякий читатель, как Горацио, ска-
жет о пьесе: «О день и ночь! Вот это чудеса!»*
Гамлет
Как к чудесам, вы к ним и отнеситесь.
Есть в мире тьма, Гораций, кое-что **,
Что вашей философии не снилось» (I, 5).
// на этом построена вся пьеса86*. Горацио, который
сам не действует, по созерцает всю эту трагедию, ко-
торый стоит не в ней, вне ее, гак говорит обо всех
этих событиях прибывшему к развязке Фортинбрасу:
"Какого? Печали небывалой? Это здесь" (V, 2). Это—
несчастья (трагедия) и чудеса. И дальше:
Я всенародно расскажу про все
Случившееся. Расскажу о страшных,
Кровавых и безжалостных делах...
И все впечатление от трагедии можно передать этим
певуче-диким и безумно-исступленным выкриком Гам-
лета:
"О, wonderful!"
Гамлет, уже умудренный смертью, который уже ей
отдан (он уже убит), говорит:
«...I am dead, Horatio.—
...А вы, немые зрители финала,
Ах, если б только время я имел,—
Но смерть — конвойный строгий и не любит,
Чтоб медлили.— я столько бы сказал...
Да пусть и так, все кончено, Гораций.
Ты жив...» (V, 2).
И он завещает Горацио жить: «... поведай про жизнь
мою» и затем, завещая передать Фортинбрасу его по-
весть, говорит:
Скажи ему, как все произошло
И что к чему. Дальнейшее — молчанье.
Гамлет, уже умерший («1 am dead»), уже стоящий в
могиле, знает все, он мог бы рассказать. И вот он яс-
но намечает эти два смысла трагедии. Один — это внеш-
няя повесть трагедии, которую с большими или мень-

* Здесь и далее курсив Л. С. Выготского.— Ред.
** В английском оригинале Выготский подчеркивает: «unnatural
acts» — (сверхъест