авнодушна к изображению характе-
ра, а иногда, может быть, она даже сознательно поль-
зуется характером совершенно не подходящим к собы-
тиям для того, чтобы извлечь из этого какой-нибудь осо-
бенный художественный эффект?
В дальнейшем нам придется показать, как ложно, в
сущности, мнение, что трагедия Шекспира представляет
собой трагедию характера. Сейчас же мы примем как
допущение, что отсутствие характера может не только
проистекать из явного намерения автора, но что оно мо-
жет быть ему нужно для каких-нибудь совершенно опре-
деленных художественных целей, и постараемся раскрыть
это на примере «Гамлета». Для этого обратимся к ана-
лизу структуры этой трагедии.
Мы сразу замечаем три элемента, из которых мы
можем исходить в нашем анализе. Во-первых, те источ-
ники, которыми пользовался Шекспир, то первоначаль-
ное оформление, которое было придано тому же самому
материалу, во-вторых, перед нами фабула и сюжет са-
мой трагедии и, наконец, новое и более сложное художе-
ственное образование — действующие лица. Рассмотрим,
в каком отношении эти элементы стоят друг к другу в
нашей трагедии.
Толстой прав, когда начинает свое рассмотрение со
сравнения саги о Гамлете с трагедией Шекспира58.
В саге все понятно и ясно. Мотивы поступков принца
вскрыты совершенно ясно. Все согласуется друг с дру-
гом, и каждый шаг оправдан и психологически и логи-
чески. Мы не станем останавливаться на этом, так как
это уже достаточно вскрыто целым рядом исследований
и едва ли могла бы возникнуть проблема загадки Гам-
лета, если бы мы имели дело только с этими древними

 
Анализ эстетической реакции	225
источниками или со старой драмой о Гамлете, которая
существовала до Шекспира. Во всех этих вещах нет ре-
шительно ничего загадочного. Уже из этого одного фак-
та мы вправе сделать вывод совершенно обратный тому,
который делает Толстой. Толстой рассуждает так: в ле-
генде все понятно, в «Гамлете» все неразумно — следо-
вательно, Шекспир испортил легенду. Гораздо правиль-
нее был бы как раз обратный ход мысли. В легенде все
логично и понятно, Шекспир имел, следовательно, в
своих руках уже готовые возможности логической и пси-
хологической мотивировки, и если он этот материал об-
работал в своей трагедии так, что опустил все эти оче-
видные скрепы, которыми поддерживается легенда, то,
вероятно, у него был в этом особенный умысел. И мы
гораздо охотнее предположим, что Шекспир создал за-
гадочность Гамлета, исходя из каких-то стилистических
заданий, чем то, что это вызвано было просто его неуме-
нием. Уже это сравнение заставляет нас совершенно
иначе поставить проблему о загадке Гамлета; для нас
это больше не загадка, которую нужно разрешить, не
затруднение, которое должно быть обойдено, а извест-
ный художественный прием, который надо осмыслить.
Правильнее было бы спрашивать, не почему Гамлет мед-
лит, а зачем Шекспир заставляет Гамлета медлить? По-
тому что всякий художественный прием познается го-
раздо больше из его телеологической направленности,
из той психологической функции, которую он исполняет,
чем из причинной мотивированности, которая сама по
себе может объяснить историку литературный, но никак
не эстетический факт. Для того чтобы ответить па этот
вопрос, зачем Шекспир заставляет Гамлета медлить,
мы должны перейти ко второму сравнению и сопоста-
вить фабулу и сюжет «Гамлета». Здесь надо сказать,
что в основу сюжетного оформления положен уже упо-
мянутый выше обязательный закон драматургической
композиции той эпохи, так называемый закон временной
непрерывности. Он сводится к тому, что действие па
сцене текло непрерывно и что, следовательно, пьеса ис-
ходила совершенно из другой концепции времени, чем
наши современные пьесы. Сцена не оставалась пустой
ни одной минуты, и в то время как на сцепе происходил
какой-нибудь разговор, за сценой в это время соверша-
лись часто длинные события, требовавшие иногда не-

8 Зак. 83
 
226	Л. С. Выготский. Психология искусства
скольких дней для своего исполнения, и мы узнавали о
них несколько сцен спустя. Таким образом, реальное
время не воспринималось зрителем вовсе, и драматург
все время пользовался условным сценическим временем,