перед ее глазами этого мертвого венка,
и которая в глубине души все же счастлива, как все
влюбленные и преданные страстной мечте люди, — вдруг
придает совершенно новый смысл и тон всему рассказу.
Эта классная дама давно живет какой-нибудь выдумкой,
заменяющей ей действительную жизнь, и Бунин с бес-
пощадной безжалостностью истинного поэта совершенно
ясно говорит нам о том, что это идущее от его рассказа впе-

7*
 
196	Л.С. Выготский. Психология искусства
чатление легкого дыхания есть выдумка, заменяющая
ему действительную жизнь. И в самом деле, здесь пора-
жает то смелое сопоставление, которое допускает автор.
Он называет подряд три выдумки, которые заменяли этой
классной даме действительную жизнь: сперва такой вы-
думкой был ее брат, бедный и ничем не замечательный
прапорщик — это действительность, а выдумка была в
том, что жила она в странном ожидании, что ее судьба
как-то сказочно изменится благодаря ему. Затем она жи-
ла мечтой о том, что она идейная труженица, и опять
это была выдумка, заменявшая действительность. «Смерть
Оли Мещерской пленила ее новой мечтой», — говорит
автор, совершенно вплотную придвигая эту новую вы-
думку к двум прежним. Он этим приемом опять совер-
шенно раздваивает наше впечатление, и, заставляя весь
рассказ преломиться и отразиться как в зеркале в вос-
приятии новой героини, он разлагает, как в спектре, его
лучи на их составные части. Мы совершенно явно ощу-
щаем и переживаем расщепленную жизнь этого расска-
за, то, что в нем есть от действительности и что от меч-
ты. И отсюда наша мысль легко переходит сама собой к
тому анализу структуры, который нами был сделан вы-
ше. Прямая линия — это и есть действительность, заклю-
ченная в этом рассказе, а та сложная кривая построения
этой действительности, которой мы обозначили компо-
зицию новеллы, есть его легкое дыхание. Мы догады-
ваемся: события соединены и сцеплены так, что они
утрачивают свою житейскую тягость и непрозрачную
муть; они мелодически сцеплены друг с другом, и в
своих нарастаниях, разрешениях и переходах они как
бы развязывают стягивающие их нити; они высвобожда-
ются из тех обычных связей, в которых они даны нам
в жизни и во впечатлении о жизни; они отрешаются от
действительности, они соединяются одно с другим, как
слова соединяются в стихе. Мы решаемся уже форму-
лировать нашу догадку и сказать, что автор для того
чертил в своем рассказе сложную кривую, чтобы унич-
тожить его житейскую муть, чтобы превратить ее про-
зрачность, чтобы отрешить ее от действительности, что-
бы претворить воду в вино, как это делает всегда худо-
жественное произведение. Слова рассказа или стиха не-
сут его простой смысл, его воду, а композиция, созда-
вая над этими словами, поверх их, новый смысл, распо-

 
Анализ эстетической реакции	197
лагает все это в совершенно другом плане и претворяет
это в вино. Так житейская история о беспутной гимна-
зистке претворена здесь в легкое дыхание бунинского
рассказа.
Это не трудно подтвердить совершенно наглядными
объективными и бесспорными указаниями, ссылками па
самый рассказ. Возьмем основной прием этой компози-
ции и мы сейчас же увидим, какой цели отвечает тот
первый скачок, который позволяет себе автор, когда он
начинает с описания могилы. Это можно пояснить, не-
сколько упрощая дело и низводя сложные чувства к
элементарным и простым, приблизительно так: если бы
нам была рассказана история жизни Оли Мещерской
в хронологическом порядке, от начала к концу, каким
необычайным напряжением сопровождалось бы наше уз-
навание о неожиданном ее убийстве! Поэт создал бы то
особенное напряжение, ту запруду нашего интереса,
какую немецкие психологи, как Липпс, назвали законом
психологической запруды, а теоретики литературы на-
зывают «Spannung». Этот закон и этот термин означа-
ют только то, что если какое-нибудь психологическое
движение наталкивается на препятствие, то напряже-
ние наше начинает повышаться именно в том месте, где
мы встретили препятствие, и вот это напряжение наше-
го интереса, которое каждый эпизод рассказа натяги-
вает и направляет па по