ти периоды впадал в противный тон самоуверенного 
наставника". В состоянии патологической экзальтации появлялись мысли о его 
провиденциональном назначении. В первых приступах еще сохранялась критическая 
оценка своего состояния и поведения. Гоголь сам знал эти периоды возбуждения, 
наступавшие на выходе из депрессии на несколько недель, когда он не вполне 
владел своими чувствами и волей. В частности о "Переписке с друзьями" он писал 
о. Матфею и Иванову, что он написал и выпустил эту книгу "слишком скоро после 
своего болезненного состояния, когда ни нервы, ни голова не пришли еще в 
нормальный порядок".
    В 1842 г. новый приступ депрессии и он пишет: "Мной овладела моя 
обыкновенная (уже обыкновенная) периодическая болезнь, во время которой я 
остаюсь почти в неподвижном состоянии в комнате иногда в продолжение 2-3 недель.
 Голова моя одеревенела. Разорваны последние узы, связывающие меня со светом. 
Нет выше звания монаха". (Письмо Прокоповичу). Снова в 1846 г. : состояние 
настолько тяжелое, что повеситься или утопиться кажется ему единственным 
выходом, как бы похожим на лекарство. "Молитесь, друг мой, да не оставит меня 
Бог в минуты невыносимой скорби и уныния" (письмо Языкову).
    В 1848 г. перед поездкой в Палестину письма еще отражают сопротивление и 
борьбу наступающим приступам болезни. Он рассылает близким и друзьям 
составленную им молитву с просьбой вспоминать его и молиться о нем по этой 
записочке сверх того, что находится в обоих молебнах. "Душу же его исполни 
благодатных мыслей во все время дороги его. Удали от него духа колебания, духа 
помыслов мятежных и волнуемых, духа суеверия, пустых примет и малодушных 
предчувствии, ничтожного духа робости и боязни". (Письмо Шереметьевой 22/1 из 
Неаполя.)
    Приступы учащаются и становятся тяжелее: 1849 г. — Жуковскому: "Что это со 
мной? Старость или временное оцепенение сил? Или в самом деле 42 года для меня 
старость? От чего, зачем на меня нашло такое оцепенение — этого я не могу 
понять. Если бы Вы знали, какие со мной странные происходят перевороты, как 
сильно все растерзано внутри меня. Боже, сколько я пережил (биограф Шенрок 
читает — пережог?), сколько перестрадал".
    Последний приступ болезни (XII 1851-II-1852), в котором Гоголь погиб, 
протекал злокачественно, на фоне нарастающего депрессивного аффекта с бредовыми 
идеями самообвинения и гибели, с кататоническим ступорным состоянием, 
прогрессирующим истощением и полным отказом от пищи. Известно, что 2 суток он 
провел пред иконами на коленях без пищи и питья. Слуга обращается к друзьям, т. 
к. опасается за его жизнь. 11-12/02 он сжигает все рукописи 2-го тома "Мертвые 
души". С этой ночи он 10 дней лежит в напряженной позе в постели, ни с кем не 
говорит до самой смерти (вследствие бурно нараставшего истощения).
    Итак, даже при отсутствии истории болезни и компетентного врачебного 
описания из этих потрясающих по наблюдательности и художественной точности 
самоописаний ясно следующее:
1. Гоголь страдал аффективно-бредовым психозом с приступообразным циркулярным 
течением.
2. Гоголь знал о своей ставшей обыкновенной периодической болезни и боролся с 
ней с помощью друзей и духовника о. Матфея.
3. Описание этой болезни в психиатрической литературе не было известным и 
впервые появилось через два года после смерти Гоголя (в 1854 г.). Поведение 
врачей и духовника в отношении патологических состояний Гоголя было ошибочным 
(Примечание).
4. При таких заболеваниях -обязанность духовника вовремя распознать аффективные 
витальные корни депрессии и маний, вовремя рекомендовать обратиться за помощью 
к врачу и помочь бороться во время депрессии с унынием, с греховными мыслями о 
самоубийстве с безнадежностью, мирской печалью, с тоской, которая "производит 
смерть", а во время экзальтации -помочь бороться с горделивыми мыслями, 
переоценкой своих возможностей, которые непосредственно смыкаются с состоянием 
прелести.
5. В религиозных переживаниях Гоголя были, особенно в первых приступах и даже 
до 1848 г. , элементы борьбы с болезнью, сопротивления, молитвенного призывания 
помощи Божией и просьбой к близким и друзьям о помощи в борьбе с мятежными 
помыслами, суевериями, пустыми приметами и малодушными предчувствиями. В 
дальнейших приступах и особенно в последнем было уже полное господство бреда 
греховности, самоуничижения, потери веры в возможность прощения, т. е. все то, 
что западными психологами религии расценивается как ложная мистика, 
продиктованная болезнью.
6. Отсутствие истории болезни, описания состояний больного между приступами и, 
наконец, недоступность для изучения творчества Гоголя в последние 10 лет его 
жизни не оставляет места для дискуссии о нозологическом диагнозе (циркулярный 
психоз атипичный или рецидивирующая, циркулярная шизофрения). В пользу 
последнего диагноза говорит отсутствие подлинных светлых промежутков, после 
частных, почти ежегодных приступов, изменения личности и творчества, утраты 
творческой свободы и того легкого жизнерадостного искрящегося весельем и юмором 
гения, которым Гоголь владел до начала болезни. Все это позволяет говорить о 
том, что у больного в ходе болезни наростали изменения личности, выходящие за 
рамки только ослабления и одряхления, которые наблюдаются у больных циркулярным 
психозом в более пожилом возрасте. Психиатр скажет, что в ремиссии у больного 
не было полного восстановления и наблюдались остаточные явления болезни, 
синдром изменения личности.
Примечание: При отказе от пищи и прогрессирующей истощении врачи применят с 
лечебной целью пиявки, кровопускание, рвотные средства вместо укрепляющего 
лечения, искусственного питания и т. п.
    Духовник не понимал, что имеет дело далеко не с обычным покаянием, печалью 
о грехах здорового человека, которая в о