у многих мелких цихлид - самки. У кур и уток только самки 
заботятся о потомстве, и они гораздо неуживчивее самцов, если, конечно, не 
иметь в виду поединки. Нечто подобное должно быть и у человека.
Было бы неправильно думать, что три уже упомянутые в этой главе функ¬ции 
агрессивного поведения - распределение животных по жизненному прост¬ранству, 
отбор в поединках и защита потомства - являются единственно важными для 
сохранения вида. Мы еще увидим в дальнейшем, какую незамени¬мую роль играет 
агрессия в большом концерте инстинктов; как она бывает мотором - "мотивацией" - 
и в таком поведении, которое внешне не имеет ничего общего с агрессией, даже 
кажется ее прямой противоположностью. То, что как раз самые интимные личные 
связи, какие вообще бывают между живыми существами, в полную меру насыщены 
агрессией, - тут не знаешь, что и сказать: парадокс это или банальность. Однако 
нам придется погово¬рить еще о многом другом, прежде чем мы доберемся в нашей 
естественной истории агрессии до этой центральной проблемы. Важную функцию, 
выполняе¬мую агрессией в демократическом взаимодействии инстинктов внутри 
орга¬низма, нелегко понять и еще труднее описать.
Но вот что можно описать уже здесь - это роль агрессии в системе, ко¬торая 
порядком выше, однако для понимания доступнее; а именно - в сооб¬ществе 
социальных животных, состоящем из многих особей. Принципом орга¬низации, без 
которого, очевидно, не может развиться упорядоченная сов¬местная жизнь высших 
животных, является так называемая иерархия.
Состоит она попросту в том, что каждый из совместно живущих индивидов знает, 
кто сильнее его самого и кто слабее, так что каждый может без борьбы отступить 
перед более сильным - и может ожидать, что более слабый в свою очередь отступит 
перед ним самим, если они попадутся друг другу на пути. Шьельдерупп-Эббе был 
первым, кто исследовал явление иерархии на домашних курах и предложил термин 
"порядок клевания", который до сих пор сохраняется в специальной литературе, 
особенно английской. Мне всегда бывает как-то забавно, когда говорят о "порядке 
клевания" у крупных поз¬воночных, которые вовсе не клюются, а кусаются или бьют 
рогами. Широкое распространение иерархии, как уже указывалось, убедительно 
свиде¬тельствует о ее важной видосохраняющей функции, так что мы должны 
за¬даться вопросом, в чем же эта функция состоит.
Естественно, сразу же напрашивается ответ, что таким образом избега¬ется борьба 
между членами сообщества. Тут можно возразить следующим воп¬росом: чем же это 
лучше прямого запрета на агрессивность по отношению к членам сообщества? И 
снова можно дать ответ, даже не один, а несколько. Во-первых, - нам придется 
очень подробно об этом говорить в одной из следующих глав (гл. 11, "Союз"), - 
вполне может случиться, что сообщест¬ву (скажем, волчьей стае или стаду 
обезьян) крайне необходима агрессив¬ность по отношению к другим сообществам 
того же вида, так что борьба должна быть исключена лишь внутри группы. А 
во-вторых, напряженные отно¬шения, которые возникают внутри сообщества 
вследствие агрессивных побуж¬дений и вырастающей из них иерархии, могут 
придавать ему во многом по¬лезную структуру и прочность. У галок, да и у многих 
других птиц с высо¬кой общественной организацией, иерархия непосредственно 
приводит к защи¬те слабых. Так как каждый индивид постоянно стремится повысить 
свой ранг, то между непосредст-
венно ниже - и вышестоящими всегда возникает особенно сильная напря¬женность, 
даже враждебность; и наоборот, эта враждебность тем меньше, чем дальше друг от 
друга ранги двух животных. А поскольку галки высокого ранга, особенно самцы, 
обязательно вмешиваются в любую ссору между двумя нижестоящими - эти 
ступенчатые различия в напряженности отношений имеют благоприятное следствие: 
галка высокого ранга всегда вступает в бой на стороне слабейшего, словно по 
рыцарскому принципу "Место сильного - на стороне слабого! ".
Уже у галок с агрессивно-завоеванным ранговым положением связана и другая форма 
"авторитета": с выразительными движениями индивида высокого ранга, особенно 
старого самца, члены колонии считаются значительно больше, чем с движениями 
молодой птицы низкого ранга.
Если, например, молодая галка напугана чем-то малозначительным, то остальные 
птицы, особенно старые, почти не обращают внимания на проявле¬ния ее страха. 
Если же подобную тревогу выражает старый самец - все гал¬ки, какие только могут 
это заметить, поспешно взлетают, обращаясь в бегство. Примечательно, что у 
галок нет врожденного знания их хищных врагов; каждая особь обучается этому 
знанию поведением более опытных старших птиц; потому должно быть очень 
существенно, чтобы "мнению" более старых и опытных птиц высокого ранга 
придавался - как только что описано
- больший "вес".
Вообще, чем более развит вид животных, тем большее значение приобре¬тает 
индивидуальный опыт и обучение, в то время как врожденное поведение хотя не 
теряет своей важности, но сводится к более простым элементам. С общим 
прогрессом эволюции все более возрастает роль опыта старых живот¬ных; можно 
даже сказать, что совместная социальная жизнь у наиболее ум¬ных млекопитающих 
приобретает за счет этого новую функцию в сохранении вида, а именно - 
традиционную передачу индивидуально приобретенной ин¬формации. Естественно, 
столь же справедливо и обратное утверждение: сов¬местная социальная жизнь, 
несомненно, производит селекционное давление в сторону лучшего развития 
способностей к обучению, поскольку эти способ¬ности у общественных животных 
идут на пользу не только отдельной особи, но и сообществу в целом. Тем самым и 
долгая жизнь, значительно превышаю¬щая период половой активности, приобретает 
ценность для сохранения вида. Как это описали Фрейзер Дарлинг и Маргарет 
Альтман, у многих оленей предводителем стада бывает "дама" преклонного возраста,
 которой мате¬ринские обязанности давно уже не мешают выполнять ее общественный 
долг.
Таким обр