Другая пациентка видела себя во сне как горбуна и, изучая свой внешний вид в 
зеркале, пыталась отделить крепко держащийся горб, который в конце концов 
трансформировался в кричащего ребенка, ухватившегося за ее спину и вонзающего в 
нее свои длинные ногти. Образ ее внутреннего кричащего, назойливого ребенка 
сильно помог в ее будущей терапии.
Другая пациентка, чувствующая себя в ловушке из-за необходимости заботиться о 
своей престарелой и очень требовательной матери, увидела во сне, как ее тело 
обретает форму инвалидной коляски.
Третьему пациенту, который начинал терапию с потерей памяти о событиях первых 
десяти лет жизни и с отсутствием какого-либо любопытства о своем прошлом, 
приснился сон о том, как он гулял вдоль побережья Тихого океана и обнаружил 
реку, текущую в обратном направлении, от океана. Он пошел вдоль реки и вскоре 
нашел своего мертвого отца, жалкого бездомного человека, стоящего перед входом 
в пещеру. Немного дальше он увидел своего деда в такой же ситуации. Пациента 
преследовал страх смерти, и образы сна в виде реки, текущей вспять, 
свидетельствовали о его попытке разорвать неизбежный бег времени — пойти назад 
сквозь время и найти своих мертвых отца и деда все еще живущими. Он очень 
стыдился своей слабости и провала своей семьи, а сон открыл важную часть работы 
как над стыдом, обращенным в прошлое, так и ужасом перед повторением.
У другого пациента был жуткий кошмар:
«Я гулял вместе с дочерью, и внезапно она начала погружаться. Она исчезала в 
зыбких песках. Я поспешил открыть мой рюкзак, чтобы вынуть камеру, но никак не 
мог расстегнуть «молнию». И моя дочка исчезла, погрузившись целиком. Слишком 
поздно. Я не мог спасти ее».
Второй сон той же ночью:
«Моя семья вместе со мной была захвачена в доме неким стариком, убившим много 
людей. Мы закрыли тяжелые ворота, а затем я пошел поговорить с убийцей, у 
которого было удивительно знакомое лицо и который был одет как член королевской 
семьи. Я сказал: «Я не хочу обижать вас, но в данных обстоятельствах вы должны 
уважать наше нежелание впускать вас внутрь».
Пациент посещал терапевтическую группу, и незадолго до этих сновидений был 
атакован несколькими членами, которые сказали ему, что он ведет себя как камера,
 снимающая группу, наблюдатель, не принимающий личного участия и не приносящий 
свои чувства в группу. Между прочим, очень часто следующий сон той же самой 
ночи выражает ту же самую проблему, но языком других образов. (Фрейд называл 
подобные сны парными.) В нашей терапевтической работе мы приступили, как и во 
всех других примерах, к скрупулезной работе над теми частями сна, которые 
соответствовали текущему этапу терапии — на этом примере, недостаток 
вовлеченности и ограничивающий аффект, — и не стали пытаться разобрать сон во 
всей его полноте.
Глава 80. Овладевайте некоторыми навигационными приемами работы со снами 
Существует множество хорошо испытанных вспомогательных средств работы со снами. 
Во-первых, убедитесь в том, что они вас действительно интересуют. Я считаю 
обязательным спросить о снах на первом же сеансе (часто в контексте изучения 
паттернов сна). В особенности я интересуюсь повторяющимися снами, кошмарами или 
другими яркими снами. Сны, случающиеся в предыдущие ночи или несколько 
предыдущих ночей, обычно несут больше плодотворных ассоциаций, нежели давние.
В конце первого сеанса, когда я готовлю пациента к терапии (см. главу 27), я 
делаю несколько замечаний о значении снов. Если пациент говорит, что не видит 
снов или не помнит их, то я даю стандартный совет: «Держите блокнот рядом с 
кроватью. Утром или ночью набросайте любую часть сна, которую помните. Утром 
вспомните сон перед тем, как открыть глаза. Не обращайте внимания на 
предательский внутренний голос, говорящий, чтобы вы не беспокоились о том, 
чтобы записать сон, потому что он столь ярок, что вы ни за что не забудете его».
 При таком беспрестанном побуждении в конце концов (иногда месяцы спустя) даже 
самые непокорные пациенты начнут вспоминать сны.
Хотя обычно я не веду записей во время сеанса (кроме нескольких начальных 
встреч), я всегда фиксирую описания снов — часто они очень сложные и включают 
небольшие, но очень содержательные детали. Кроме того, важные сны могут 
возникать в обсуждении снова и снова в ходе терапевтического курса, и потому 
очень полезно иметь о них подробные записи. (Некоторые терапевты считают 
обязательным просить пациента рассказать сон во второй раз, потому что 
расхождения между двумя описаниями могут дать знать о ключевых моментах во сне.
) Я нахожу, что просьба повторить сон в настоящем времени часто оживляет его и 
погружает пациента обратно в сон.
Обычно мой первый вопрос посвящен эмоциям, связанным со сном. «Какие чувства вы 
испытываете в различных фрагментах сна? Каков эмоциональный центр сна?» Затем я 
прошу пациентов выбрать части сна и свободно ассоциировать с его содержанием. 
Или я сам могу выбрать многообещающие части сна, чтобы они поразмыслили над 
ними. «Просто в течение пары минут, — говорю я им, — подумайте о… (некоторой 
части сна) и позвольте своему разуму свободно парить. Думайте вслух. Говорите 
все, что приходит вам в голову. Никакой цензуры. Не пренебрегайте мыслями, 
которые кажутся глупыми или неуместными».
И, конечно, я спрашиваю о релевантных событиях дня, предшествующего сну (о 
«дневном осадке»). Я всегда находил очень полезной формулировку Фрейда — сон 
заимствует стандартные блоки из дневного осадка, но для того, чтобы образы 
стали достаточны для включения в сон, они должны быть усилены старыми 
выразительными эмоционально окрашенными тревогами.
Порой очень полезно бывает рассмотреть все фигуры сна как аспекты сновидца. 
Гештальт-терапевт Фриц Перлз, использующий ряд сильных техник в работе со снами,