напрямую. Нам следует погрузиться в один из множества возможных смыслов, 
особенно уделяя внимание основе, выходящей за пределы «я». Важен только 
конечный результат, и нам, терапевтам, лучше всего идентифицировать и помогать 
удалять препятствия на пути его достижения. Вопрос о смысле жизни, как учил 
Будда, решается не наставлением. Нужно погрузиться в пучину жизни и позволить 
вопросу уплыть.
Глава 45. Свобода 
Выше я описал четыре первичные тревоги, четыре фундаментальных факта 
существования — смерть, изоляцию, бессмысленность, свободу, которые при 
конфронтации могут вызывать глубокую тревогу. Взаимосвязь между свободой и 
тревогой не столь очевидна на интуитивном уровне, потому что с первого взгляда 
кажется, что свобода содержит в себе только позитивные значения. В конце концов,
 разве на протяжении всего своего развития западная цивилизация не стремилась к 
обретению политической свободы, не боролась за нее? Однако свобода имеет и 
темную сторону. Рассматриваемая с ракурса самосоздания, выбора, воли и действия,
 свобода психологически сложное понятие, насыщенное тревогой.
В глубочайшем смысле мы ответственны за самих себя. Мы являемся, по выражению 
Сартра, авторами своего «я». Посредством нашего выбора, наших действий или 
бездействия, мы, в конце концов, создаем самих себя. Мы не можем избавиться от 
этой ответственности, этой свободы. По словам Сартра, «мы обречены на то, чтобы 
быть свободными».
Наша свобода простирается даже глубже, чем замысел нашей собственной жизни. 
Более двух столетий тому назад Кант научил нас тому, что мы ответственны за 
придание формы и содержания не только внутреннему, но также и внешнему миру. Мы 
сталкиваемся с внешним миром только после его преобразования при помощи нашего 
неврологического и психологического аппарата. Действительность — это совершенно 
не то же самое, что представлялось нам в детстве. Мы не проникаем внутрь (и, в 
конце концов, уходим из) совершенного мира. Вместо этого мы играем центральную 
роль в конституировании этого мира — и мы создаем его, хотя он и представляется 
нам независимой от нас действительностью.
А значимость темной стороны свободы для тревоги и для клинической работы? Один 
ответ можно обнаружить, если посмотреть вниз. Если мы все — основные создатели 
мира, тогда где же твердая почва под нами? Что под нами? Ничто, Das Nichts, как 
сказали бы немецкие экзистенциалисты. Пропасть, бездна свободы. И с осознанием 
этого небытия в центре существования приходит глубокая тревога.
Так, хотя термин свобода и отсутствует на терапевтических сеансах, равно как и 
в учебниках по психотерапии, его производные — ответственность, воля, желание, 
решимость — заметные составляющие всех психотерапевтических стремлений.
Глава 46. Помогая пациентам принять ответственность 
Пока пациенты упорствуют в своей уверенности, что все их основные проблемы 
являются результатом чего-либо вне их влияния — действий других людей, слабых 
нервов, социальных несправедливостей, генов — тогда терапевты ограничены в том, 
что они способны предложить. Мы можем сострадать, предлагать более приемлемые 
методы ответа на удары и несправедливость жизни; мы можем помочь пациентам 
достичь спокойствия или научить их более действенно менять свое окружение.
Но если мы ожидаем более значительной терапевтической перемены, мы обязаны 
поддержать пациентов в принятии ответственности — другими словами, в постижении 
того, как они сами способствуют своему страданию. Например, пациентка может 
описать ряд ужасающих жизненных случаев в одиноком мире: мужчины жестоко 
обращаются с ней, друзья предают ее, работодатели эксплуатируют, любовники 
обманывают. Даже если терапевт убежден в достоверности описанных событий, 
приходит время, когда нужно обратить внимание на роль самого пациента в 
последовательности событий. В сущности, терапевт должен сказать: «Даже если 99 
процентов от негативных событий, произошедших с вами, — это вина кого-то 
другого, я хочу взглянуть на оставшийся один процент — часть, за которую несете 
ответственность вы. Мы должны посмотреть на вашу роль, даже если она и невелика,
 потому что именно здесь я могу оказать вам наибольшую помощь».
Уровень готовности принять ответственность невероятно различается от пациента к 
пациенту. Некоторые быстро приходят к пониманию своей роли в собственном 
разочаровании; другие находят признание ответственности столь сложным, что это 
составляет главную часть терапии, и в случае, если этот шаг сделан, 
терапевтическое изменение может произойти само по себе, без каких-либо усилий.
Каждый терапевт разрабатывает методику, помогающую облегчать признание 
ответственности. Порой, работая с часто эксплуатируемым пациентом, я 
подчеркиваю, что у каждого эксплуататора должен быть свой эксплуатируемый — то 
есть, если они снова и снова оказываются в роли эксплуатируемого, в этом случае 
в этой роли должно быть нечто привлекательное и для них. Что это может быть? 
Некоторые терапевты считают обязательным для себя поставить пациентов перед 
таким вопросом: «Что вы получаете от этой ситуации?»
Формат групповой терапии предлагает особенно удобное средство для того, чтобы 
помочь пациентам осмыслить свою личную ответственность. Все пациенты начинают 
работу в группе на равных основаниях, и уже через несколько недель или месяцев 
каждый участник формирует для себя определенную межличностную роль в этой 
группе — роль, подобную той, которую он занимает в его/ее внешней жизни. Более 
того, группа причастна к тому, как каждый участник формирует эту межличностную 
роль. Эти шаги гораздо более очевидны, если восстановлены здесь-и-сейчас, чем в 
том случае, когда терапевт пытается реконструировать их из ненадежного рассказа 
самого пациента.
Акцент терапевтической группы на обратной связи дает начало последовательности 
«ответственность — признание»: