Подводя итог, хочу отметить, что обоснование использования «здесь-и-сейчас» 
строится на том, что человеческие проблемы в большей степени являются 
проблемами взаимоотношений и что межличностные проблемы индивида, в конечном 
счете, вскроются в состоянии «здесь-и-сейчас» терапевтической встречи.
Глава 16. Использование «здесь-и-сейчас»: учитесь слушать 
Один из первых шагов терапии состоит в том, чтобы обнаружить эквиваленты 
«здесь-и-сейчас» межличностных проблем вашего пациента. Важнейшую часть вашего 
образования составляет умение сконцентрироваться здесь-и-сейчас. Вы должны 
научиться слушать здесь-и-сейчас. Повседневные события каждого терапевтического 
сеанса богаты данными: уделяйте внимание тому, как именно пациенты здороваются 
с вами, занимают место, рассматривают или нет окружающие их предметы, начинают 
и заканчивают сеанс, излагают свою историю, устанавливают контакт с вами.
Мой кабинет находится в отдельном домике, на расстоянии примерно ста футов от 
моего дома, и через сад к нему бежит петляющая тропинка. В силу того, что 
каждый из моих пациентов проходит по одной и той же дорожке, за прошедшие годы 
я собрал немало данных для анализа. Многие высказывают свое мнение о саде — 
великолепие пушистых цветков лаванды; сладкий тяжелый аромат глицинии; буйство 
пурпурных, розовых, коралловых и малиновых красок — но некоторые этого не 
делают. Так, один мужчина никогда не упускал случая сделать какое-нибудь 
негативное замечание: грязь на тропинке, необходимость поручней во время дождя 
или же шум садоводческого комбайна, раздающийся из соседнего дома.
В первый раз я даю всем своим пациентам одинаковые указания, как добраться до 
моего дома: езжайте прямо вниз по улице X примерно полмили после пересечения 
дороги XX, поверните направо на авеню XXX, на углу которой вы увидите указатель 
на «Фреску» (местный симпатичный ресторанчик). Некоторые пациенты комментируют 
эти указания, некоторые — нет. Один пациент, в частности (тот самый, что 
жаловался на заляпанную грязью тропинку), в одно из первых своих посещений 
выразил свое несогласие: «Как вы могли выбрать «Фреску» в качестве ориентира, 
когда там расположена «Тако Тио»?» («Тако Тио» — режущая глаза мексиканская 
закусочная на противоположном углу улицы).
Учась внимательно слушать, держите в уме правило: один стимул, множество 
реакций. Если личности реагируют на общий сложный стимул, скорее всего, реакции 
будут различными. Этот феномен особенно заметен при групповой терапии, в ходе 
которой члены группы одновременно испытывают один и тот же стимул — например, 
если кто-то из членов плачет, или приходит с опозданием, или же спорит с 
терапевтом — и все же каждый из них реагирует на событие индивидуально.
Почему так происходит? Есть только одно возможное объяснение: каждый индивид 
обладает собственным внутренним миром, а потому стимул имеет оригинальное 
значение для каждого. При личностной терапии соблюдается аналогичный принцип, 
только события происходят последовательно, а не одновременно. (Иными словами, 
многие пациенты одного терапевта за время его практики реагируют на один и тот 
же стимул. Терапия подобна реалистичной форме теста Роршаха: пациенты 
проецируют на нее свое восприятие, отношение и значения из подсознания.)
Я разработал ряд основополагающих предположений, ведь все мои пациенты 
встречаются с тем же самым человеком (принимая во внимание то, что я не 
меняюсь), получают одинаковые указания, как добраться до моего дома, проходят 
по той же самой тропинке, заходят в ту же самую комнату с той же самой мебелью. 
Таким образом, индивидуальная реакция каждого пациента глубоко информативна — 
via regia,[6] позволяющая вам лучше понять внутренний мир пациента.
Когда замок на ширме в моем кабинете был сломан, что препятствовало плотному 
закрытию двери, мои пациенты реагировали на это самым разным образом. Одна 
пациентка всякий раз тратила уйму времени, вертя его в руках, и каждую неделю 
извинялась за это так, как будто бы она сама его сломала. Многие не обращали на 
это никакого внимания, тогда как другие всегда указывали на дефект и 
настоятельно советовали мне починить его. Некоторые даже недоумевали, почему я 
так долго тяну.
Даже банальная коробка бумажных носовых платков может стать богатым источником 
данных. Одна пациентка всегда просила прощения за то, что, доставая салфетку, 
немного сдвигала коробку. Другая — отказывалась взять последнюю салфетку в 
коробке. Еще одна никогда не позволяла передать ей салфетку, говоря, что вполне 
может сделать это сама. Однажды, когда я забыл заменить пустую коробку, пациент 
в течение нескольких недель острил по этому поводу («Так вы вспомнили на этот 
раз». Или же: «Новая коробка! Вы, должно быть, ожидаете сегодня тяжелый сеанс»).
 Другая принесла мне в подарок две коробки.
Многие мои пациенты читали мои книги, и их реакция на мое писательство также 
представляет богатый источник материала. Некоторые напуганы тем, сколь много я 
написал. Некоторые выражают озабоченность, что не покажутся мне интересными. 
Одна из пациенток рассказала мне, что читала мою книгу урывками в книжном 
магазине и не хотела ее покупать, так как она уже «внесла денежный вклад в 
контору». Другие, те, кто убежден в эффекте дефицита моего внимания, ненавидят 
книги из-за описания тесных отношений с другими пациентами — им кажется, что 
слишком мало любви остается для них.
В дополнение к реакции на обстановку кабинета у терапевтов есть множество 
других стандартных контрольных точек (например, начала и завершения сеансов, 
оплата счетов), которые помогают накапливать сопоставительный материал. А потом,
 конечно же, существует наиболее утонченный и сложный инструмент, Страдивари 
психотерапевтической практики — внутреннее «я» терапевта. Я еще многое скажу об 
использовании этого инструмента и уходе за ним.
Глава 17. Поиск эквивалентов «здесь-и-сейчас» 
Как следует поступать терапевту, если пациент заводит разговор о проблеме,