окупность его  общественных  по  своей
природе отношений к миру, но отношений, которые реализуются, а они  реа-
лизуются его деятельностью, точнее, совокупностью его многообразных дея-
тельностей.
   Имеются в виду именно деятельности субъекта, которые и  являются  ис-
ходными "единицами" психологического анализа личности, а не действия, не
операции, не психофизиологические функции или блоки этих  функций;  пос-
ледние характеризуют деятельность, а  не  непосредственно  личность.  На
первый взгляд это положение кажется противоречащим  эмпирическим  предс-
тавлениям о личности и, более того, объединяющим их. Тем  не  менее  оно
единственно открывает путь к пониманию  личности,  в  ее  действительной
психологической конкретности.
   Прежде всего на этом пути устраняется главная трудность:  определение
того, какие процессы и особенности человека относятся к числу психологи-
чески характеризующих его личность, а какие являются в этом смысле нейт-
ральными. Дело в том, что, взятые сами по себе, в абстракции от  системы
деятельности, они вообще ничего не говорят о своем отношении к личности.
Едва ли,  например,  разумно  рассматривать  как  "личностные"  операции
письма, способность чистописания. Но вот перед нами образ героя  повести
Гоголя "Шинель" Акакия Акакиевича Башмачкина. Служил он в некоем  депар-
таменте чиновником для переписывания казенных бумаг,  и  виделся  ему  в
этом занятии целый разнообразный и притягательный мир.  Окончив  работу,
Акакий Акакиевич тотчас шел домой. Наскоро пообедав, вынимал  баночку  с
чернилами и принимался переписывать бумаги, которые он принес домой, ес-
ли же таковых не случалось, он  снимал  копии  нарочно,  для  себя,  для
собственного удовольствия. "Написавшись всласть, - повествует Гоголь,  -
он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о  завтрашнем  дне:  что-то
бог пошлет переписывать завтра".
   Как произошло, как случилось, что переписывание казенных бумаг заняло
центральное место в его личности, стало смыслом его жизни? Мы  не  знаем
конкретных обстоятельств, но так или иначе обстоятельства эти привели  к
тому, что произошел сдвиг одного из главных мотивов на обычно совершенно
безличные операции, которые в силу этого превратились в  самостоятельную
деятельность, в этом качестве они и выступили как  характеризующие  лич-
ность.
   Можно, конечно, рассуждать и иначе, проще: что  в  это-де  проявилась
некая "каллиграфическая способность", заложенная в Башмачкине от  приро-
ды. Но рассуждение это уже совершенно в духе начальников Акакия  Акакие-
вича, которые постоянно видели его все тем же самым прилежным чиновником
для письма, "так что потом уверились, что он, видно, так  и  родился  на
свет...".
   Иногда дело обстоит иначе. В  том,  что  с  внешней  стороны  кажется
действиями, имеющими для человека самоценное  значение,  психологический
анализ открывает иное, а именно, что они являются лишь средством  дости-
жения целей, действительный мотив которых лежит как бы в совершенно иной
плоскости жизни. В этом случае за видимостью одной деятельности  скрыва-
ется другая. Именно она-то непосредственно и  входит  в  психологический
облик личности, какой бы ни была осуществляющая ее совокупность конкрет-
ных действий. Последняя составляет как бы только  оболочку  этой  другой
деятельности, реализующей то или иное действительное отношение  человека
к миру, - оболочку, которая зависит от условий,  иногда  случайных.  Вот
почему, например, тот факт, что данный человек работает техником, сам по
себе еще ничего не говорит о его личности; ее  особенности  обнаруживают
себя не в этом, а в тех отношениях, в которые он неизбежно вступает, мо-
жет быть, в процессе своего труда, а может быть, и вне  этого  процесса.
Все это почти трюизмы, и я говорю об этом лишь для того, чтобы  еще  раз
подчеркнуть, что, исходя из набора отдельных психологических  или  соци-
ально - психологических особенностей человека, никакой  "структуры  лич-
ности" получить невозможно, что реальное основание личности человека ле-
жит не в заложенных в нем генетических программах,  не  в  глубинах  его
природных задатков и влечений и даже не в приобретенных им навыках, зна-
ниях и умениях, в том числе и профессиональных, а  в  той  системе  дея-
тельностей, которые реализуются этими знаниями и умениями.
   Общий вывод из сказанного состоит в том, что в исследовании  личности
нельзя ограничиваться выяснением предпосылок, а нужно исходить из разви-
тия деятельности, ее конкретных видов и форм и тех связей, в которые они
вступают друг с другом, так как их развитие радикально  меняет  значение
самих этих предпосылок. Таким образом, направление исследования  обраща-
ется - не от приобретенных навыков, умений и  знаний  к  характеризуемым
ими деятельностям, а от содержания и связей деятельностей к тому, как  и
какие процессы их реализуют, делают их возможными.
   Уже первые шаги в указанном направлении приводят к возможности  выде-
лить очень важный факт. Он  заключается  в  том,  что  в  ходе  развития
субъекта отдельные его деятельности вступают между собой в иерархические
отношения. На уровне личности они отнюдь не образуют простого пучка, лу-
чи которого имеют свой источник и центр в субъекте. Представление о свя-
зях между деятельностями как о коренящихся в единстве и  целостности  их
субъекта является оправданным лишь на уровне индивида. На этом уровне (у
животного, у младенца) состав  деятельностей  и  их  взаимосвязи  непос-
редственно определяются свойствами субъекта - общими и  индивидуальными,
врожденными и приобретаемыми прижизненно.  Например,  изменение  избира-
тельности и смена деятельности находятся в прямой зависимости от текущих
состояний потребностей организма, от изменения его  биологических  доми