то в сознании субъекта образ представлен  лишь
его чувственной тканью. В дальнейшем же перцептивная адаптация  соверша-
ется как своеобразный процесс восстановления предметного содержания зри-
тельного образа в его инвертированной чувственной ткани100.
   Возможность дифференцирования феноменального поля и предметных  "зна-
чимых" образов, по-видимому, составляет особенность только человеческого
сознания, благодаря которой человек освобождается от рабства чувственных
впечатлений, когда они извращаются случайными условиями восприятия.  Лю-
бопытны в этой связи эксперименты с обезьянами, которым  надевали  очки,
инвертирующие сетчаточный образ; оказалось, что, в отличие от  человека,
у обезьяны это полностью разрушает их поведение и они  впадают  на  дли-
тельный срок в состояние инактивности101.
   Я мог привести здесь лишь немногие данные, касающиеся того особенного
вклада, который чувственность вносит в  индивидуальное  сознание;  были,
например, вовсе упущены некоторые важные факты,  полученные  в  условиях
длительной сенсорной депривации102. Но и  сказанного  достаточно,  чтобы
поставить вопрос, центральный для  дальнейшего  анализа  рассматриваемой
проблемы.
   Глубокая природа психических чувственных образов состоит в  их  пред-
метности, в том, что они порождаются в процессах  деятельности,  практи-
чески связывающей субъекта с внешним предметным миром. Как бы ни  услож-
нялись эти связи и реализующие их формы деятельности, чувственные образы
сохраняют свою изначальную предметную отнесенность.
   Конечно, когда мы сопоставляем с огромным  богатством  познавательных
результатов мыслительной человеческой деятельности  те  вклады,  которые
непосредственно вносит в него наша чувственность, то прежде всего броса-
ется в глаза их крайняя ограниченность, почти ничтожность; к тому же об-
наруживается, что чувственные впечатления постоянно вступают в  противо-
речие с более полным знанием. Отсюда и возникает идея,  что  чувственные
впечатления служат лишь толчком, приводящим  в  действие  наши  познава-
тельные способности, и что образы предметов порождаются внутренними мыс-
лительными - бессознательными или сознательными - операциями, что, иначе
говоря, мы не воспринимали бы предметного мира, если бы не мыслили  его.
Но как могли бы мы мыслить этот мир, если бы он первоначально не  откры-
вался нам именно в своей чувственно данной предметности?
   3. ЗНАЧЕНИЕ КАК ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИИ СОЗНАНИЯ
   Чувственные образы представляют всеобщую форму  психического  отраже-
ния, порождаемого предметной деятельностью субъекта. Однако  у  человека
чувственные образы приобретают новое качество, а  именно  свою  означен-
ность. Значения и являются важнейшими "образующими" человеческого созна-
ния.
   Как известно, выпадение у человека даже главных  сенсорных  систем  -
зрения и слуха - не уничтожает сознания. Даже у слепоглухонемых детей  в
результате овладения ими специфически человеческими операциями  предмет-
ного действия и языком (что, понятно может происходить лишь  в  условиях
специального воспитания) формируется нормальное  сознание,  отличающееся
от  сознания  видящих  и  слышащих  людей  только  своей  крайне  бедной
чувственной тканью103. Другое дело, когда в силу тех  или  иных  обстоя-
тельство "гоминизация" деятельности и общения не происходит. В этом слу-
чае, несмотря на полную сохранность  сенсомоторной  сферы,  сознание  не
возникает. Это явление (назовем его "феноменом Каспара Гаузера")  сейчас
широко известно.
   Итак, значения преломляют мир в  сознании  человека.  Хотя  носителем
значений является язык, но язык не демиург значений. За языковыми значе-
ниями скрываются общественно выработанные способы (операции) действия, в
процессе которых люди изменяют и познают объективную  реальность.  Иначе
говоря, в значениях представлена преобразованная и свернутая  в  материи
языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств,  свя-
зей и отношений, раскрытых совокупной  общественной  практикой.  Поэтому
значения сами по себе, т.е. в абстракции от их функционирования в  инди-
видуальном сознании, столь же "не психологичны", как  и  та  общественно
познанная реальность, которая лежит за ними104.
   Значения составляют предмет изучения в лингвистике, семиотике,  логи-
ке. Вместе с тем в качестве одной из "образующих" индивидуальное  созна-
ние они необходимо входят в круг проблем психологии.  Главная  трудность
психологической проблемы значения состоит в том, что в  ней  воспроизво-
дятся все те противоречия, на которые наталкивается более широкая  проб-
лема соотношения логического и психологического  в  мышлении,  логике  и
психологии понятия.
   В рамках субъективно-эмпирической психологии эта проблема решалась  в
том смысле, что понятия (resp. - словесные значения) являются психологи-
ческим продуктом - продуктом ассоциирования и генерализации  впечатлений
в сознании индивидуального субъекта, результаты которых закрепляются  за
словами. Эта точка зрения нашла, как известно, свое выражение не  только
в психологии, но и в концепциях, психологизирующих логику.
   Другая альтернатива заключается в признании, что понятия и операции с
понятиями управляются объективными логическими законами; что  психология
имеет дело только с отклонениями от этих законов, которые наблюдается  в
примитивном мышлении, в условиях патологии или при сильных эмоциях; что,
наконец, в задачу психологии входит изучение онтогенетического  развития
понятий и мышления. Исследование этого процесса и  заняло  в  психологии
мышления главное место. Достаточно указать на труды Пиаже, Выготского  и
на многочисленные светские и зарубежные работы по психологии обучения.
   Исследования формирования у детей понятий и  логических  (умств