по-
нял невозможность вывести образы предметов непосредственно из  ощущений,
отождествить их с теми "узорами", которые световые лучи рисуют  на  сет-
чатке глаза. В рамках понятийного строя естествознания того времени  ре-
шение проблемы, предложенное Гельмгольцем (а именно, что к работе  орга-
нов чувств необходимо присоединяется работа мозга, строящего по  сенсор-
ным намекам гипотезы о предметной  действительности),  было  единственно
возможным.
   Дело в том, что предметные образы сознания  мыслились  как  некоторые
психические вещи, зависящие от других  вещей,  составляющих  из  внешнюю
причину. Иначе говоря, анализ шел в плоскости двоякой абстракции,  кото-
рая выражалась, с одной стороны, в изъятии сенсорных процессов их систе-
мы деятельности субъекта, а с другой - в изъятии чувственных образов  из
системы человеческого сознания. Сама идея системности  объекта  научного
познания оставалась неразработанной.
   В отличие от подхода, рассматривающего явления в их  изолированности,
системный анализ сознания требует исследовать "образующие" сознания в их
внутренних отношениях,  порождаемых  развитием  форм  связи  субъекта  с
действительностью, и, значит, прежде всего со стороны той функции, кото-
рую каждое из них выполняет в процессах презентирования (представленнос-
ти) субъекту картины мира.
   Чувственные содержания, взятые в системе сознания, не открывают прямо
своей функции, субъективно она выражается лишь косвенно - в  безотчетном
переживании "чувства реальности". Однако она тотчас  обнаруживает  себя,
как только возникает нарушение  или  извращение  рецепции  внешних  воз-
действий. Так как свидетельствующие об этом факты имеют  для  психологии
сознания принципиальное значение, то я приведу некоторые из них.
   Очень яркое проявление функции чувственных  образов  в  сознании  ре-
ального мира  мы  наблюдали  в  исследовании  восстановления  предметных
действий у раненых минеров, полностью ослепших и одновременно потерявших
кисти обеих рук. Так как у них была произведена восстановительная хирур-
гическая операция, связанная с массивным смещением мягких тканей  предп-
лечий, то они утрачивали также и  возможность  осязательного  восприятия
предметов руками (явление асимболии). Оказалось, что  при  невозможности
зрительного контроля эта  функция  у  них  не  восстанавливалась,  соот-
ветственно у них не восстанавливались и предметные  ручные  движения.  В
результате через несколько месяцев после ранения  у  больных  появлялись
необычные жалобы: несмотря на ничем не затрудненное  речевое  общение  с
окружающими и при полной сохранности умственных процессов, внешний пред-
метный мир постепенно становился для них  "исчезающим".  Хотя  словесные
понятия (значения слов) сохраняли у них свои логические связи, они,  од-
нако, постепенно утрачивали свою предметную отнесенность. Возникала  по-
истине трагическая картина разрушения у больных чувства  реальности.  "Я
обо всем как читал, а не видел... Вещи от меня все дальше" - так  описы-
вает свое состояние один из ослепших ампутантов. Он жалуется, что  когда
с ним здороваются, "то как будто и человека нет"93.
   Сходные явления потери чувства реальности наблюдаются и у  нормальных
испытуемых в условиях искусственной инверсии зрительных впечатлений. Еще
в конце прошлого столетия Стреттон в своих классических опытах с ношени-
ем специальных очков, переворачивающих изображение на сетчатке, отмечал,
что при этом возникает переживание нереальности воспринимаемого мира94.
   Требовалось понять суть тех качественных перестроек зрительного обра-
за, которые открываются субъекту в виде  переживания  нереальности  зри-
тельной картины. В дальнейшем были обнаружены такие особенности инверти-
рованного зрения, как трудность  идентификации  знакомых  предметов95  и
особенно человеческих лиц96, его аконстантность97 и т.п.
   Отсутствие прямой отнесенности инвертированного зрительного образа  к
объективному предметному миру свидетельствует о том, что на уровне  реф-
лектирующего сознания субъект способен дифференцировать  восприятие  ре-
ального мира и свое внутреннее феноменальное поле.  Первое  представлено
сознательными "значимыми"  образами,  второе  -  собственно  чувственной
тканью. Иначе говоря, чувственная ткань образа может быть представлена в
сознании двояко: либо как то, в чем существует для  субъекта  предметное
содержание (и это составляет обычное, "нормальное" явление),  либо  сама
по себе. В отличие от нормальных  случаев,  когда  чувственная  ткань  и
предметное содержание слиты между собой, их несовпадение  обнаруживается
либо в результате специально направленной интроспекции98, либо в  особых
экспериментальных условиях - особенно отчетливо в  опытах  с  длительной
адаптацией к инвертированному зрению99. Сразу после надевания инвертиру-
ющих призм субъекту презентируется лишь  чувственная  ткань  зрительного
образа, лишенная предметного содержания. Дело в том, что при  восприятии
мира через меняющие проекцию оптические устройства видимые образы транс-
формируются в сторону их наибольшего правдоподобия; другими словами, при
адаптации к оптическим искажениям происходит не просто иное "декодирова-
ние" проекционного образа, а сложный процесс построения  воспринимаемого
предметного содержания, имеющего определенную предметную логику,  отлич-
ную от "проекционной логики" сетчаточного образа. Поэтому  невозможность
восприятия предметного содержания в начале хронического  эксперимента  с
инверсией связана с тем,