ь независимо от ее формы входит в предмет  психоло-
гической науки, хотя, разумеется, совершенно иначе,  чем  она  входит  в
предмет других наук.
   Иными словами, психологический анализ деятельности состоит,  с  точки
зрения этой второй позиции, не в выделении из нее ее  внутренних  психи-
ческих элементов для дальнейшего обособленного их  изучения,  а  в  том,
чтобы ввести в психологию такие единицы анализа, которые  несут  в  себе
психическое отражение в его неотторжимости от порождающих его и им опос-
редствуемых моментов человеческой деятельности. Эта защищаемая мною  по-
зиция требует, однако, перестройки всего концептуального аппарата психо-
логии, которая в данной книге лишь намечена и в огромной степени  предс-
тавляется делом будущего.
   Еще более трудной в психологии  является  категория  сознания.  Общее
учение о сознании как высшей, специфически человеческой  форме  психики,
возникающей в процессе общественного труда и предполагающей функциониро-
вание языка, составляет важнейшую предпосылку психологии человека. Зада-
ча же психологического исследования заключается в том, чтобы, не ограни-
чиваясь изучением явлений и процессов на поверхности  сознания,  проник-
нуть в его внутреннее строение. Но для этого сознание  нужно  рассматри-
вать не как созерцаемое субъектом поле, на котором проецируются его  об-
разы и понятия, а как особое внутреннее движение, порождаемое  движением
человеческой деятельности.
   Трудность состоит здесь уже в том, чтобы выделить категорию  сознания
как психологическую, а это значит понять те реальные  переходы,  которые
связывают между собой психику конкретных индивидов и общественное созна-
ние, его формы. Этого, однако, нельзя сделать без предварительного  ана-
лиза тех "образующих" индивидуального сознания, движение которых  харак-
теризует его внутреннюю структуру. Изложение опыта такого анализа, в ос-
новании которого лежит анализ движения деятельности, и посвящена  специ-
альная глава книги. Не мне, разумеется, судить о том, является  ли  этот
опыт удачным. Я хочу только обратить внимание читателя на то, что психо-
логическая "тайна сознания" остается закрытой для любого метода, за иск-
лючением метода, открытого Марксом, позволяющего демистифицировать  при-
роду сверхчувственных свойств общественных объектов, к которым принадле-
жит также и человек как субъект сознания.
   Наибольшие,  вероятно,  возражения  могут  вызвать  развиваемые  мной
взгляды на личность как предмет собственно психологического изучения.  Я
думаю так потому, что они решительно не совместимы с теми метафизически-
ми культур-антропологическими концепциями личности  (как  и  с  теориями
двойной ее детерминации - биологической наследственностью  и  социальной
средой), которые наводняют сейчас  мировую  психологию.  Несовместимость
эта особенно видна при рассмотрении вопроса  о  природе  так  называемых
внутренних двигателей личности и вопроса о связи личности человека с его
соматическими особенностями.
   Широко распространенный взгляд на природу потребностей и влечений че-
ловека заключается в том, что они-то и  суть  определители  деятельности
личности, ее направленности; что, соответственно, главную задачу  психо-
логии составляет изучение того, какие потребности свойственны человеку и
какие психические переживания (влечения, желания, чувства) они вызывают.
Другой взгляд, в отличие от первого, состоит в том, чтобы понять,  каким
образом развитие самой  деятельности  человека,  ее  мотивов  и  средств
трансформирует его потребности и  порождает  новые  потребности,  в  ре-
зультате чего меняется их иерархия, так что удовлетворение некоторых  из
них низводится до статуса лишь необходимых условий деятельности  челове-
ка, его существования как личности.
   Нужно сказать, что защитниками первой, антропологической  или,  лучше
сказать, натуралистической точки зрения, выдвигается множество  аргумен-
тов, в том числе такие, которые метафорически можно назвать  аргументами
"от желудка". Конечно, наполнение желудка пищей  -  непременное  условие
любой предметной деятельности, но психологическая проблема заключается в
другом: какова будет эта деятельность, как пойдет ее развитие, а  вместе
с ним и преобразование самих потребностей.
   Если я выделил здесь данный вопрос, то это потому, что в нем  сталки-
ваются противоположные воззрения на перспективу изучения личности.  Одно
из них ведет к построению психологии личности, исходящей из  примата,  в
широком смысле слова, потребления (на языке бихевиористов -  "подкрепле-
ния"); другое - к  построению  психологии,  исходящей  из  примата  дея-
тельности, в которой человек утверждает свою человеческую личность.
   Второй вопрос - вопрос о личности человека и его телесных  особеннос-
тях - заостряется в связи с тем положением, что  психологическая  теория
личности не может строиться, опираясь главным образом на различия  конс-
титуций человека. Как же можно в теории личности обойтись без  привычных
ссылок на конституции Шелдона, факторы Айзенка, наконец,  на  павловские
типы высшей нервной деятельности? Соображение это тоже возникает из  ме-
тодологического недоразумения, которое во многом зависит от  неоднознач-
ности самого понятия "личность". Неоднозначность эта, однако,  исчезает,
если принять то известное марксистское положение, что личность есть осо-
бое качество, которое природный индивид приобретает в системе обществен-
ных отношений. Проблема тогда  неизбежно  обращается:  антропологические
свойства индивида выступают не как определяющие личность или входящие  в
ее структуру, а как генетически заданные условия  формирования  личности
и, вместе с тем, как то, чт