по различаемости изображенных на них цифр позволяют  дос-
таточно надежно судить об отсутствии или наличии цветоаномалии  и  о  ее
характере. Такого рода тесты, широко используемые в самых различных  об-
ластях знания, можно назвать "понимающими" в том смысле, что они  опира-
ются на содержательное представление о зависимостях,  которые  связывают
между собой результаты тестирования с изучаемыми свойствами, состояниями
или процессами. Они не эмансипированы от науки и не подменяют собой  уг-
лубленные исследования.
   Принципиально иной характер имеют те тесты, которые  служат  способом
обойти трудности добывания подлинно научных психологических знаний.  Ти-
пичным образцом таких тестов являются тесты умственного развития.  В  их
основе лежит следующая процедура: прежде всего, допускается  существова-
ние некоего "психологического флогистона",  именуемого  интеллектуальной
одаренностью; далее изобретается ряд вопросов-задач, среди которых отби-
раются те, которые обладают наибольшей дифференцирующей силой, и из  них
составляется "тестовая батарея"; наконец,  на  основании  статистической
обработки результатов большого числа испытаний количество правильно  ре-
шаемых задач, включенных в такую батарею, соотносится с возрастом, расо-
вой или социальной принадлежностью испытуемых. Определенный  эмпирически
установленный процент решений принимается за единицу,  а  отклонение  от
него записывается в виде дроби, которая якобы  и  выражает  "интеллекту-
альный коэффициент", присущий данному индивиду или группе.
   Несостоятельность  методологии  такого  рода  тестов  очевидна.  Ведь
единственным критерием, на основании которого вводятся те или иные  тес-
товые задачи, является их валидность, т.  е.  степень  соответствия  ре-
зультатов их решения тем или иным косвенным  же  выражениям  тестируемых
психологических особенностей. Это и вызвало к жизни специальную психоло-
гическую дисциплину - так называемую тестологию. Нетрудно  увидеть,  что
за подобной трансформацией методической техники в  самостоятельную  дис-
циплину кроется не что иное,  как  подмена  теоретического  исследования
грубой прагматикой.
   Хочу ли я этим сказать, что от  психологических  тестов  нужно  отка-
заться? Нет, конечно. Я воспользовался примером давно дискредитировавших
себя тестов одаренности, чтобы еще раз подчеркнуть необходимость серьез-
ного теоретического анализа даже и при решении таких  вопросов,  которые
на первый взгляд кажутся узкометодическими.
   Я остановился на тех трудностях, которые испытывает научная  психоло-
гия, и ничего не говорил о ее бесспорных и очень серьезных  достижениях.
Но именно осознание этих трудностей и составило, так сказать,  критичес-
кое содержание данной книги. Оно, однако, не является единственным  фун-
даментом, на который опираются развиваемые в ней позиции. К ним во  мно-
гом привел положительный опыт конкретно-психологических  исследований  -
как моих собственных, так и проведенных другими учеными. Результаты этих
исследований я постоянно имел в виду, хотя прямо  они  упоминаются  лишь
изредка, в качестве беглых иллюстраций; в  большинстве  же  случаев  они
вовсе оставались за пределами изложения. Последнее объясняется необходи-
мостью отказаться от длинных отступлений, чтобы сделать общую  авторскую
концепцию более наглядной и обозримой.
   По этой же причине книга не претендует и на то, чтобы дать обзор  на-
учной литературы по затрагиваемым вопросам. Многие  важные  и  известные
читателю работы в ней не цитируются, хотя и подразумеваются. Так как это
может создать неправильное впечатление, я должен подчеркнуть,  что  если
эти психологические работы и остались неназванными, то  этот  отнюдь  не
потому, что они, на мой взгляд, не заслуживают внимания. Не иначе обсто-
ит дело и с философско-историческими источниками: читатель без труда об-
наружит теоретические рассуждения, за которыми скрывается анализ некото-
рых прямо не называемых категорий домарксистской классической философии.
Все это - потери, восстановить которые можно только в новой,  совершенно
по-другому написанной большой книге. К сожалению,  такой  возможности  у
меня сейчас просто нет.
   Почти всякую теоретическую работу можно прочитать по-разному,  подчас
совершенно иначе, чем она представляется автору.  Поэтому  я  хочу  вос-
пользоваться возможностью сказать в предисловии о том, что на  страницах
этой книги является, на мой взгляд, главным.
   Я думаю, что главное в этой книге состоит  в  попытке  психологически
осмыслить категории, наиболее важные для  построения  целостной  системы
психологии как конкретной науки о порождении, функционировании и  строе-
нии психического отражения реальности, которое опосредствует жизнь инди-
видов. Это - категория предметной деятельности, категория сознания чело-
века и категория личности.
   Первая из них является не только исходной, но и важнейшей. В  советс-
кой психологии это положение высказывается  постоянно,  но  раскрывается
оно существенно по-разному. Центральный пункт, образующий как  бы  водо-
раздел между различным пониманием места категории деятельности,  состоит
в том, рассматривается ли предметная деятельность лишь как условие  пси-
хического отражения и его выражение, или же она рассматривается как про-
цесс, несущий в себе те внутренние движущие противоречия,  раздвоения  и
трансформации, которые порождают психику, являющуюся необходимым  момен-
том собственного движения деятельности, ее развития. Если первая из этих
позиций выводит исследование деятельности в ее основной форме - в  форме
практики - за пределы психологии, то вторая позиция, напротив, предпола-
гает, что деятельнос