четании «психические» нарушения как бы 
«разбавляются» неврологическими расстройствами, более «престижными» для ряда 
больных и их родственников, чем реально существующие психопатологические 
проявления. В этом же следует искать объяснение стремления называть врача, 
занимающегося пограничной психиатрией, «психоневрологом», лукаво скрывая при 
этом или отодвигая на второй план его психиатрическую компетенцию. Корни 
подобной терминологической «подделки» заключены в существовавшем длительное 
время социальном нигилизме в отношении к психиатрии и боязни больных с 
пограничными формами психических расстройств и их родственников постановки их 
на соответствующий учет в психиатрическом диспансере.
    В настоящее время в связи с введением в практику в нашей стране нового 
порядка освидетельствования и учета психически больных, в соответствии с 
которыми лица с пограничными психическими расстройствами на специальный учет, 
как правило, не ставятся и на них не распространяются социальные ограничения, 
появляется возможность уйти от «двойной бухгалтерии» в терминологических 
подходах к пограничным состояниям. С учетом понимания ведущей роли, 
обусловливающей их возникновение и течение собственно психической патологии, 
вероятно, более правомерно целенаправленно использовать для всей группы 
рассматриваемых патологических состояний название «пограничные психические 
расстройства».7 Они как бы разделяют состояния психического здоровья (нормы) с 
основными психическими заболеваниями, сопровождающимися психотическими 
психопатологическими расстройствами. При этом сплошной непроходимой «границы» 
как между состояниями здоровья и пограничными психическими расстройствами, так 
и между ними и психозами не существует. В практике имеется множество переходных 
симптоматических и синдромологических образований, характерных как для 
психотических, так и непсихотических (в основном пограничных) психических 
расстройств. При их дифференциально-диагностическом анализе наиболее верным 
методическим подходом, как свидетельствует богатый опыт отечественной и 
зарубежной психиатрии, является динамическая оценка развития того или иного 
симптомокомплекса, его связь с личностно-типологическими особенностями больного 
и другими имеющимися психическими нарушениями, соматическими и неврологическими 
расстройствами.
    В ряде случаев неврозы и некоторые другие пограничные формы психических 
расстройств отождествляют с психогенными нарушениями. При этом на первое место 
выдвигается видимая, психологически понятная, а также неосознаваемая 
психическая причина, послужившая основанием для развития того или иного 
пограничного состояния. В этом проявляется стремление видеть причину болезни 
всегда как бы внедряющуюся со стороны, что характерно для житейского 
представления о сущности патологического процесса. Непосредственная связь 
психогенной причины и следствия — развития психических нарушений характерна 
прежде всего для реактивных состояний, которые могут носить как психотический 
(реактивные психозы), так и непсихотический (невротические реакции, личностные 
декомпенсации) характер. Однако, как уже отмечалось, пограничные расстройства 
охватывают гораздо большее число болезненных нарушений, чем только реактивные 
состояния. При других клинических формах психические причины также играют 
существенную роль, однако только этим этиологические факторы не ограничиваются. 
Поэтому, понимая всю значимость психогений в происхождении пограничных 
состояний, их роль нельзя абсолютизировать. Она всегда кроется в индивидуально 
значимых вариациях психогенного (экзогенного) и эндогенного начала. Именно с 
этим можно связать многообразие феноменологических проявлений и их динамику при 
различных формах и вариантах пограничных состояний.
Краткий исторический очерк.
    Границы пограничных состояний с момента их обозначения и до наших дней 
скорее неопределенны, чем точно определены. История изучения пограничных 
состояний богата разнообразными принципиально отличными тенденциями в их 
понимании. Невротические расстройства известны уже очень давно. Fernel в 1540 г.
 (цит.: Каннабих, 1935) утверждал, что нервность зависит от неких «паров» — 
vapores, поднимающихся от видоизмененного в своем составе семени или 
менструальной крови и своим присутствием влияющих на общее самочувствие. 
Несколько позже Sydengam дал описание истерии, которую назвал протеем за ее 
способность «принимать различные формы». Истерию и ипохондрию он сводил к 
изменениям в крови, приводящим к «атаксии» жизненных духов. Теория «паров» и 
«атаксии» в той или иной модификации господствовала при объяснении 
невротических расстройств до конца XVIII в. В 1765 г. Whytt (цит.: Каннабих, 
1935) предпринял первую попытку выделить из числа болезней, приписывавшихся 
«парам», «простую нервность», «ипохондрическое» и «истерическое» расстройства в 
качестве специальных заболеваний нервной системы. В 1776 г. W. Cullen в 
«Медицинском руководстве» впервые для обозначения этой группы болезней 
употребил термин «невроз», которым он назвал «те поражения чувств и движений, 
которые зависят не от местного поражения самого органа, а от более общего 
страдания, от которого зависят все вообще движения...». /2- С. 477/ 
Регулирующей «все вообще движения» W. Cullen считал нервную систему, почему и 
назвал «все эти страдания» неврозами. В соответствии с таким определением к 
неврозам относились все заболевания периферических нервов, спинного и головного 
мозга (Bomberg С., 1840). Еще в середине XIX века, как об этом свидетельствует 
литература, неврозы являлись широким названием для большинства нервных болезней.

    Это, в частности, нашло отражение в названиях болезней и их вариантов, 
описывавшихся в рамках пограничных состояний. Достаточно перечислить такие 
патологические расстройства, как глухота, слепота, паралич, рвота, столбняк, 
хорея, эпилепсия, торсионный спазм, сухотка спинного мозга, эклампсия, 
меланхолия, мигрень, синдром Меньера, базедова болезнь, соматогенный невроз, 
невроз переутомле