ологических 
расстройств, установленная или предполагаемая причинная зависимость и 
взаимосвязь с личностно-типологическими особенностями, психогенными, 
соматогенными, экзогенными и эндогенными факторами, анализ динамики развития 
заболевания — все это позволяет перейти к формулированию диагноза, выделению 
ведущего и второстепенных симптомокомплексов и определению 
причинно-следственных этиологически и патогенетически значимых для развития 
заболевания взаимоотношений. На этой основе можно делать заключения не только 
об основных характеристиках той или иной нозологической формы, но и о форме, 
варианте, типе течения, прогредиентности, частных клинических особенностях 
заболевания.
    Анализ диагностических расхождений при оценке пограничных состояний 
свидетельствует о том, что психический статус больных квалифицируется 
достаточно опытными врачами почти всегда одинаково. Различия касаются прежде 
всего понимания причин болезненного состояния. Исходя из этого, по-разному 
формулируются диагнозы сходно оцениваемых в «поперечном разрезе» состояний. Так,
 например, формулировка диагноза при наличии невротических расстройств 
(неврастенических, истерических, навязчивых состояний и др.) в случае выявления 
той или иной соматической патологии может обосновываться по-разному, в том 
числе «неврастения» у больного гипертонической, язвенной и другой болезнью, 
перенесшего инфаркт миокарда. Это же состояние может оцениваться и как инфаркт 
миокарда (гипертоническая, язвенная и другая болезнь) с неврозоподобными 
(неврастеническими) явлениями и др. Или диагноз «психопатия возбудимого круга у 
больного, перенесшего травму головного мозга», некоторыми врачами формулируется 
как «остаточные явления мозговой травмы с психопатоподобными расстройствами 
возбудимого круга». Такого рода неидентичные оценки одних и тех же болезненных 
состояний во врачебной практике наблюдаются достаточно часто.
    Методически четкое формулирование диагноза в разных областях медицины 
предполагает вынесение на первое место основного заболевания и оценку 
сопутствующих расстройств как второстепенных. С этих позиций, как 
свидетельствует клиническая практика, вероятно, наиболее методически правильно 
и рационально с точки зрения обоснования терапевтического плана оценивать и 
психопатологические феномены во всех указанных случаях. Формулировка диагноза 
имеет далеко не «академически» отвлеченное, а вполне конкретное значение и для 
обоснования терапевтических мероприятий, и для решения в ряде случаев серьезных 
медико-социальных вопросов. Видя в качестве основной патологии инфаркт миокарда 
или какое-либо другое соматическое заболевание, в структуре динамического 
развития которого обнаруживаются неврозоподобные (психопатоподобные) 
расстройства, основное терапевтическое влияние необходимо направлять на ведущий 
и определяющий терапевтический процесс. Невротические (психопатические) 
симптомы в этих случаях обычно носят подчиненный характер и редуцируются вслед 
за основными соматическими расстройствами. Это позволяет связывать их 
происхождение в первую очередь не с психогенией (в ряде случаев реакция на 
возникновение заболевания может носить для человека особо значимый характер и 
переходить в стабильное невротическое, но не неврозоподобное состояние), а с 
физиогенной астенизацией, травматическими, интоксикационными факторами, 
вегетативными дисфункциями и другими соматогенно (неврогенно) обусловленными 
неврозоподобными нарушениями.
    Такого рода расстройства требуют симптоматического лечения, тесно 
связанного с основными терапевтическими мероприятиями. Другое дело, когда 
состояние обусловлено преимущественно психогенными причинами и определяется 
расстройствами и их динамикой, специфическими для той или иной клинической 
формы неврозов или психопатии. В этих случаях соматическое состояние может 
носить подчиненный характер по отношению к психогенным нарушениям. Следуя 
логике построения диагноза, основное внимание при терапии этих состояний должно 
быть направлено на собственно невротические (психопатические) расстройства. 
Представленное подразделение симптоматики, определяющей патологические 
нарушения при пограничных состояниях, на невротические, психопатические, 
неврозоподобные и психопатоподобные в известной мере носит схематический 
характер; они не исключают, а нередко и дополняют друг друга. Однако 
преобладающие в клинической картине расстройства определяют основной стереотип 
развития каждого конкретного пограничного состояния.
    Вопросы профилактики и раннего обнаружения начальных проявлений пограничных 
психических расстройств требуют изучения не только строго очерченных 
клинико-нозологических форм психических расстройств, но и многообразных и 
лабильных «пограничных среди пограничных» состояний «легкой», или, как еще 
говорят, «начальной нервности». Изучение этих состояний оказывается наиболее 
успешным, если оно осуществляется «от большой психиатрии» к вариантам нормы. 
Иначе говоря, в тех случаях, когда врачу-исследователю оказывается под силу 
компетентно выявить и оценить дифференциально-диагностическое значение 
имеющихся у больного пограничных расстройств, сопоставив их с возможными 
начальными вариантами основных психических заболеваний, вероятность 
своевременной и правильной оценки болезненных нарушений значительно возрастает. 
Напротив, при отсутствии у врача знаний и опыта клинических 
дифференциально-диагностических оценок пограничных и основных психических 
расстройств имеется значительная вероятность однобокой и неточной 
диагностической оценки состояния больного. Аналогичная опасность поджидает и 
специалиста, не знакомого с изучением и оценкой психологически «нормальных» 
реакций у практически здоровых. Если в первом случае возможно расширительное 
или, напротив, суженное понимание пограничных состояний за счет их 
разграничения с основными психическими заболеваниями, то во втором случае это 
возможно за счет смазывания гр