их значимости, сочетающиеся с выраженным преобладанием мотивации 
избегания неуспеха и низким уровнем притязаний (Р = 0,86). В силу выраженного 
механизма «отказа» от реализации эгоистических потребностей динамика состояния 
в этой группе больных в значительной мере находилась в зависимости от значимых 
внешних контактов и повышенного чувства ответственности за судьбу близких людей.

    При навязчивых страхах, отмечавшихся у 45 больных, выявлена достоверная 
связь (Р = 0,88) с равновысокими показателями тревожности и эмоциональной 
лабильности при смешанном типе реагирования у личностей с противоречиво 
сочетающимися мотивацией достижения и избегания неуспеха, элементами подавления 
враждебности с высоким самоконтролем, неустойчивой самооценкой, склонностью к 
застреванию. В этих случаях преобладали механизмы защиты по типу 
интеллектуальной переработки и вытеснения, что является прогностически 
неблагоприятной почвой и способствует фиксации негативных переживаний. С этим 
связана, вероятно, неустойчивость уровня осознания проблем; динамика же 
состояния хотя и выявляется в конце курса лечения, но легко возвращается к 
исходным показателям при повторных психогениях.
    У больных с преобладанием в клинической картине истерических проявлений (62 
человека) выявлена достоверная связь (Р = 0,73) с психодиагностическими 
показателями эмоциональной лабильности, «вытесненной» тревоги, высокой 
чувствительности к средовым воздействиям при недостаточной гибкости адаптивных 
механизмов. Уровень осознания проблем в этой группе больных был наиболее низким,
 а динамика показателей, отражающих тяжесть состояния, хотя и была значительной,
 но в большей степени оказалась зависящей от личностно-значимых жизненных 
событий, чем от успешности терапевтических воздействий. Уровень самопонимания у 
личности этого круга оказался низким, а способность к объективной самооценке 
своего самочувствия практически отсутствовала. Достоверность совпадения данных 
психологического обследования и клинического синдромологического диагноза в 
этой группе оказалась ниже, чем в других, в связи с тем, что у 22 больных 
умеренно выраженный истероидный «налет» ошибочно был оценен клинически как 
ведущий истерический синдром и незамеченными оказались другие, менее яркие 
признаки тревожно-ипохондрических расстройств. Это лишний раз свидетельствует о 
том, что методы психологического исследования являются хорошей поддержкой для 
объективизации и уточнения клинического диагноза и дифференцированного выбора 
мер лечебного воздействия.
    Полученные данные показывают связь структуры клинического синдрома при 
пограничных психических расстройствах с определенными индивидуально-личностными 
особенностями и преморбидным типом реагирования. С учетом этого можно думать, 
что данные психодиагностического исследования при изучении лиц практической 
нормы могут иметь важное прогностическое значение для выявления групп риска 
развития тех или иных невротических расстройств.
    В нашем исследовании из 600 человек, представлявших лиц практической нормы 
(случайная выборка рабочих промышленных предприятий), у 197 были получены 
результаты, свидетельствующие об избыточной эмоциональной напряженности 
донозологического уровня: диапазон колебаний показателей тревожности, 
активности-пассивности, лабильности и других характеристик эмоционального 
состояния оказался превышающим средненормативный разброс и выходил за пределы 3 
баллов в условной шкале оценки психической дезадаптации (разброс от 1 до 5 
баллов).
    Наличие избыточной эмоциональной напряженности в рамках адаптационных 
реакций подтверждалось также клинической диагностикой. В 5 % случаев 
расхождения психологических данных и клинической оценки обследуемых были 
выявлены ситуационно обусловленные установочные тенденции, связанные с 
межличностным конфликтом или социально-бытовыми проблемами. У остальных 
обследованных изменение показателей эмоционально-динамического паттерна и 
других векторов психодиагностической модели состояния указывало на наиболее 
слабое звено, возможный «пункт прорыва» адаптационного барьера, что имело 
большое значение для дифференцированного выбора мер профилактики и 
своевременного лечения начальных проявлений невротических расстройств.
    Сравнительный анализ двух групп обследованных (лиц практической нормы и 
больных с пограничными состояниями) показал правомерность использования 
приведенного выше индивидуально-типологического подхода и выявил связь типа 
дезадаптации с особенностями индивидуально-личностного реагирования. Наряду с 
этим была обнаружена зависимость между определенной «избирательностью» к 
психогенным факторам и эмоционально-динамическим паттерном. Эти данные, 
полученные в результате применения системного психодиагностического 
исследования, позволили выделить наиболее значимые формализованные показатели, 
достоверно связанные как с индивидуально-типологическими свойствами человека, 
так и с ведущим синдромом в структуре невротических расстройств (табл. 4).
   Таблица 4. Формализованные показатели данных психодиагностического 
исследования при разных по степени выраженности невротических нарушениях
Ведущий синдромИндивидуально-типологические особенностиДанные 
психодиагностических тестовСМИЛМЦВДМОведущие шкалызначимая позиция цветаведущий 
октант    Астеноипохондрический    Тревожность1, 2, 3, 760, 71VI (VII)    
Истерический    Эмоциональная лабильность3, 454VIII    Циклотимический    
Экстраверсия — интроверсия2 или 941I или V    Возбудимый (экспансивный)    
Спонтанность437I    Эксплозивный    Агрессивность6, 4237III    Шизотимный 
(паранойяльный)    Индивидуалистичность — ригидность6, 827, 52II (IV)    
Депрессивный    Пассивность — интроверсия2, 005, 01V    Психастенический    
Сенситивность — мнительность2, 706, 51VI    Особенности состояния, отмеченные 
как в динамическом исследовании (обследование при поступлении в больницу и 
перед выпиской), так и при изучении данных ретроспект