ие клиническую реальность, терминологические 
обозначения, как «боевое утомление», психологические стрессовые реакции, а 
также «вьетнамский», «афганский», «чеченский» синдромы и др. У 15—20 % 
военнослужащих, принимавших участие в войне в Афганистане, в военных действиях 
в Карабахе, Абхазии, Таджикистане, Чечне, по данным военных психиатров 
(Нечипоренко В.В., 1995), имеются «хронические посттравматические состояния», 
вызванные стрессом. До 12 % бывших участников боевых действий хотели бы 
посвятить свою жизнь военной службе по контракту в любой воюющей армии. У этих 
людей выработались свои извращенные взгляды на запрет убийства, грабеж, насилие.
 Они пополняют не только ряды воинов в разных странах мира, но и криминальные 
структуры. С точки зрения этиологии, психогенеза и клинико-психопатологической 
оценки многие из упомянутых нарушений, вероятно, могут быть отнесены к группам 
социально-стрессовых и посттравматических стрессовых расстройств. Указанные 
выше обобщения подтверждаются многими публикациями последнего времени как в 
общей печати, так и в специальной литературе. В число основных задач 
медицинского обеспечения армии и флота в настоящее время включают охрану 
психического здоровья военнослужащих. Это объясняется тем, что применяемые меры 
«по предупреждению в войсках неуставных взаимоотношений, чрезвычайных 
происшествий, самоубийств, злоупотребления алкоголем и наркотиками не приносят 
пока ощутимых результатов...». /56- С.5/ В наибольшей мере это относится к 
участникам локальных войн, и прежде всего в Афганистане и Чечне. Специалисты 
эти войны называют «эпидемией аморальности» (Решетников М.М., 1995), ведущей к 
девальвации идеи освободительной миссии армии, к криминализации и 
психопатизации многих военнослужащих.
    Анализ поведения солдат и офицеров, в том числе в Афганистане и Чечне, 
позволяет обратить внимание на то, что «наряду с реальным героизмом, 
взаимовыручкой, боевым братством и другой относительно позитивной атрибутикой 
войны грабежи и убийства (как исход «разборок» среди своих), средневековые 
пытки и жестокость к пленным, извращенное сексуальное насилие в отношении 
населения (особенно на чужой территории), вооруженный разбой и мародерство 
составляют неотъемлемую часть любой войны и относятся не к единичным, а к 
типичным явлениям для любой из воюющих армий, как только она ступает на чужую 
землю противника. Неизбежность возмездия за содеянное осознается обычно не 
сразу, но по прошествии определенного времени в отличие от публично 
провозглашаемых героических воспоминаний постоянное чувство тревоги и вины за 
содеянное приводит к деформации личности, она «молчаливо проецируется на все 
межличностные, в том числе внутрисемейные отношения, составляя часть 
эмоционального поля, а иногда и весь эмоциональный фон». /56- С.39/ Приведенные 
данные о «психиатрических последствиях» современных войн в значительной мере 
подтверждают динамику формирования у военнослужащих основных патологических 
проявлений ПТСР, описанных в МКБ-10 и DSM-III-R. Однако к числу этих 
последствий относится не менее значимая проблема психического здоровья мирного 
населения территорий, на которых длительное время ведутся военные действия. 
Бомбежки, массированные обстрелы из современных видов оружия, разрушения, 
потери близких и всего нажитого, жизнь в подвалах, голод. А за всем этим — 
многомесячный страх, невозможность защититься, непонимание жестокости и 
собственной вины, за которую приговорили к жизненной катастрофе. Психическая 
травма, психологический шок и их последствия — вот, что будет определять до 
конца дней жизненный настрой десятков тысяч мирных граждан, выживших в Чечне, 
так же как и мирного населения Афганистана, районов военных действий 
Таджикистана и других современных «горячих точек».
Экологическая психиатрия и пограничные состояния.
    Токсическое воздействие на организм человека, сопровождающееся 
психопатологическими расстройствами, достаточно хорошо известно. В работах, 
целенаправленно выполненных в нашей стране в 20—50-е годы XX столетия (Равкин И.
Г., 1948; Голодец Р.Г., 1950; Портнов А.А., 1956) и других известных психиатров,
 достаточно полно описаны возможные психические расстройства, возникающие под 
непосредственным влиянием ртути, тетраэтилсвинца, марганца, других химических 
веществ. Эти работы способствовали дальнейшему развитию общепсихопатологических 
представлений об экзогенных и эндогенных механизмах развития психических 
нарушений. Значительную роль в прогрессе учения о влиянии химических веществ 
окружающей внешней среды на психическую деятельность человека сыграли работы, 
анализировавшие действие психотомиметических веществ (в частности, работы, 
выполненные А.Б. Александровским в 1936, 1964 гг., Л.И. Спиваком в 1968 г., и 
др.), а также уникальный по массовости «естественный эксперимент» по изучению 
терапевтического действия психофармакологических лекарственных препаратов 
разных химических групп у психически больных. В современных руководствах по 
токсикологии можно найти указания на большое число факторов окружающей среды 
(химические вещества, в том числе промышленные яды, лучевое поражение, действие 
СВЧ и др.), способствующих развитию как относительно специфических, так и 
неспецифических (в первую очередь астенических, неврозоподобных) расстройств у 
людей, подвергающихся их воздействию.
    Все сказанное до последних десятилетий составляло особое направление в 
психиатрии, которое развивалось на стыке с токсикологией, фармакологией, 
другими областями медицинских знаний. Однако в связи с эксвизитностью отдельных 
случаев отравления промышленными ядами, отсутствием с