и 300 случайно отобранных жителей сельских районов 
Белоруссии (Г.М. Румянцева и др.), проживающих на протяжении 3 лет в 
пострадавших после аварии на Чернобыльской АЭС районах, выявлено, что лишь у 5 
% обследованных отсутствовали психогенные расстройства. Особенностью 
психотравмирующего воздействия в остальных наблюдениях являлись универсальная 
значимость и чрезвычайная актуальность для каждого человека переживаний, 
непосредственно связанных с соматическим здоровьем. Эти переживания носили 
хронический характер, их длительность измерялась несколькими годами. Структура 
форм психической дезадаптации в этих случаях в соответствии с общими 
закономерностями развития психогенных расстройств была тесно связана с 
индивидуальной значимостью характера психотравмирующего воздействия.
    Преобладающее место (у 25,7 % обследованных) занимали неврозоподобные 
расстройства при хронических психосоматических заболеваниях (гипертоническая 
болезнь, сердечно-сосудистые заболевания, вегетососудистая дистония, 
желудочно-кишечные болезни и др.). Второе по частоте место составляли 
собственно невротические проявления (22,4 %). У 8,9 % обследованных обнаружена 
декомпенсация личностных акцентуаций, в 38 % наблюдений выявлены атипичные 
посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР). В обобщенном виде они 
выражались в снижении инициативы, обостренных реакциях на раздражители, 
связанные с основным травмирующим фактором, изменением отношений с окружающей 
средой, формированием стойких идей обвинения виновников случившегося. В отличие 
от «классических» вариантов ПТСР (DSM-III-R) в рассматриваемых случаях 
отсутствовали чувство вины и повторные переживания острой психогенной травмы.
    Во все периоды развития ситуации перед врачами-психиатрами, а также перед 
другими медицинскими работниками встают различные вопросы, связанные не только 
с непосредственным лечением возникших или обострившихся в экстремальных 
условиях психических заболеваний, но и с оценкой психологических и 
клинико-психопатологических особенностей лиц, находящихся в очаге бедствия. Это 
необходимо в ряде случаев для предотвращения панических реакций, выявления и 
психокоррекции особенностей, способствующих возникновению нежелательных форм 
поведения и психогенных расстройств, вносящих осложнения во взаимоотношения и 
взаимовлияние отдельных групп пострадавших и участников восстановительных работ.
 Важное значение это имеет также для профилактики развития 
патохарактерологических и психосоматических расстройств и для квалификационной 
оценки рентных установок на отдаленных этапах. Особенности психотравмирующих 
воздействий, их взаимодействие с конституционально-типологическими и 
соматическими индивидуальными особенностями человека и его жизненным опытом 
могут приводить к развитию разных психических расстройств на всех этапах 
развития экстремального воздействия. При этом их частота и характер во многом 
зависят от внезапности возникновения и остроты жизнеопасной ситуации.
    Наиболее часто психогенные расстройства наблюдаются при остро возникающих 
жизнеопасных ситуациях, которые характеризуются внезапностью и чаще всего 
кратковременностью психогенного воздействия. Поведение человека при этом во 
многом определяется эмоцией страха, которая до определенных пределов может 
считаться физиологически нормальной и приспособительно полезной, способствующей 
экстренной мобилизации физического и психического напряжения, необходимого для 
самосохранения. По существу при любой осознаваемой человеком катастрофе 
возникают тревожное напряжение и страх. «Бесстрашных» психически нормальных 
людей в общепринятом понимании этого состояния не бывает. Все дело в мгновениях 
времени, необходимого для преодоления чувства растерянности, рационального 
принятия решения и начала действий. У подготовленного к экстремальной ситуации, 
компетентного человека это происходит значительно скорее, у полностью не 
подготовленного сохраняющаяся растерянность определяет длительное бездействие, 
суетливость и является важнейшим показателем риска развития психогенных 
психических расстройств.
    Клинические проявления страха зависят от его глубины и выражаются в 
«объективных» проявлениях и «субъективных» переживаниях. Наиболее характерны 
двигательные нарушения поведения, которые лежат в диапазоне от увеличения 
активности (гипердинамия, «двигательная буря») до ее уменьшения (гиподинамия, 
ступор). Однако следует отметить, что в любых даже самых тяжелых условиях 12—25 
% людей сохраняют самообладание, правильно оценивают обстановку и четко и 
решительно действуют в соответствии с ситуацией (Волович В.Г., 1983; Iyhurst J.,
 1951; Tiniker, 1966). По нашим наблюдениям и расспросам людей, испытавших 
различные жизнеопасные ситуации и сохранивших в критические мгновения 
самообладание и способность к целенаправленным действиям, при осознании 
катастрофичности происходящего они думали не о собственном выживании, а об 
ответственности за необходимость исправления случившегося и сохранение жизни 
окружающих. Именно эта «сверхмысль» в сознании и определяла соответствующие 
действия, выполнявшиеся четко и целенаправленно. Как только «сверхмысль» 
заменялась паническим страхом и незнанием, что конкретно делать, наступала 
потеря самообладания и развивались различные психогенные расстройства. 
Большинство людей (примерно 50— 75 %) при экстремальных ситуациях в первые 
мгновения оказываются «ошеломленными» и малоактивными.
    Вот как описывает свое восприятие в таком состоянии экстремальных условий, 
связанных с аварией на атомном энергоблоке, специалист-атомщик Г.У. Медведев: 
«В момент нажатия кнопки АЗ-5 (аварийная защита) пугающе вспыхнула яркая 
подсветка шкал сельсинов-указателей. Даже у самых опытных и хладнокровных 
операторов в такие секунды сжимается сердце... Мне знакомо чувство, 
переживаемое операторами в первый момент аварии. Неоднократно бывал в их шкуре,