еских особенностей (вторая 
группа) в преморбиде и на протяжении всей жизни были характерны повышенная 
истощаемость, утомляемость, пассивность, иногда общая вялость, отсутствие 
инициативы, угнетенный фон настроения и пессимизм, мучительное чувство 
собственного несовершенства, повышенная впечатлительность и ранимость, робость, 
застенчивость, малодушие. Другим были свойственны нерешительность, 
неуверенность в своих силах и поступках, склонность к перепроверке сделанного, 
тревожность по поводу своего здоровья и будущего. У ряда больных отмечались 
некоторая замкнутость, «оторванность» от внешнего мира, бедность эмоциональных 
реакций и их своеобразие, сенситивность, своеобразное «нестандартное» мышление.
    На экстремальные ситуации, как правило, эти больные реагировали пассивно, 
созерцательно. Часто в этих случаях наблюдалось усиление истощаемости, 
тревожной мнительности, снижение самооценки. Обычно эти явления проходили 
самостоятельно после разрешения конфликта.
    Изучение профиля СМИЛ показало совпадение клинической и 
экспериментально-психологической интерпретации состояния больных. Преобладали 
пики по 2-й и 7-й шкалам, несколько сниженными оказались показатели по 9-й и 
0-й шкалам. Такой рисунок профиля свидетельствовал о пассивной жизненной 
позиции, низкой общей активности, ограничении социальных контактов, переживании 
чувства вины, снижении самооценки. Депрессивные переживания носили тревожный 
характер. В целом такой профиль, по данным литературы, соответствует тормозимым 
типологическим особенностям у больных.
    Невротические расстройства развивались в этой группе после личностно 
значимых, хронически действующих, как правило, прогнозируемых больными 
психотравмирующих влияний. Заболевание развивалось чаще постепенно (42,6 % 
случаев), лишь при формировании ипохондрических расстройств начало было острым 
(75 % случаев).
    Развитие невротических расстройств у больных этой группы, так же как и у 
больных с преобладанием возбудимых типологических особенностей, начиналось с 
заострения преморбидных характерологических черт, усиливались утомляемость, 
впечатлительность, сенситивность. В ряде случаев появлялись тревожная 
мнительность, желание оградить себя от малейших физических и особенно 
психических нагрузок. В дальнейшем формирование невротической симптоматики 
происходило как бы на базе гипертрофированного личностного преморбида, что 
приводило к некоторому своеобразию психопатологических синдромов.
    У больных с ведущими депрессивными расстройствами наблюдалось снижение 
настроения, не носящее характера тоски и не имеющее четких суточных изменений. 
Чаще депрессивный аффект имел тревожный характер, причем у ряда больных тревога 
была довольно заметной и постоянной. Однако связь состояния с 
психотравмирующими обстоятельствами четко осознавалась всеми больными. В 
отличие от больных с депрессивными нарушениями из группы возбудимых пониженное 
настроение сочеталось с астеническими проявлениями — раздражительностью, 
повышенной утомляемостью, гиперестезией, которые обычно не уменьшались после 
длительного отдыха. Больные подолгу не могли заснуть, ночной сон был 
кратковременным, с частыми пробуждениями. По утрам и на протяжении дня у них 
наблюдалась сонливость, отсутствовало чувство бодрости, отдыха, имевшееся до 
заболевания. Больные жаловались на «замедленность мыслей», «вялость, 
заторможенность движений».
    У больных с ведущими астеническими нарушениями психическое состояние обычно 
определялось гипостеническим синдромом. Повышенная утомляемость, снижение 
работоспособности были значительными и мало изменялись после отдыха, они 
сочетались с выраженными расстройствами сна. Засыпание у больных наступало на 
протяжении 1—2 ч; такие затруднения засыпания были постоянными, сопровождались 
тревогой, внутренним напряжением. Наступивший сон был поверхностным, 
сопровождался грезоподобными сновидениями либо частыми пробуждениями с 
обильными вегетативными нарушениями (сердцебиение, страх, потливость). Утренние 
пробуждения носили затяжной характер, у больных отсутствовало чувство свежести, 
бодрости, наблюдались сонливость, вялость. Значительными были трудности в 
концентрации внимания и сосредоточении на каких-либо задачах, непереносимость 
яркого света и громких звуков.
    Состояние больных с ведущим обсессивно-фобическим синдромом 
характеризовалось фобическими нарушениями, возникающими, как правило, только в 
определенной обстановке. Лишь у нескольких больных фобии появлялись при 
представлении патогенной ситуации. У всех больных имелся элемент борьбы с 
навязчивыми страхами, критическое отношение к ним. Фобии в большинстве случаев 
представляли собой страх общественного транспорта. Наряду с ними в клинической 
картине болезни наблюдалась усиливавшаяся тревожная мнительность. Часто 
повышенное внимание к неприятным ощущениям, сопровождающим собственно фобии, 
приводило у больных к их ипохондрической переработке. Мысли о возможно 
существующем соматическом неблагополучии приобретали навязчивый характер. 
Одновременно у больных отмечались выраженные нарушения сна в виде сокращения 
его продолжительности, глубины, частых пробуждений, а также повышенная 
утомляемость.
    У больных, состояние которых определялось ипохондрическими нарушениями, 
основными были выраженные опасения по поводу своего здоровья, носившие, как 
правило, навязчивый характер. Неприятные соматогенные ощущения подвергались у 
этих больных значительной идеаторной переработке, усугублялись имевшейся 
тревожной мнительностью. Наряду с этим у больных имелись тревога, повышенная 
утомляемость, непереносимость яркого света и громких звуков, диссомнические 
расстройства. Сниженной была их идеаторная и физическая продуктивность.