лушай, -- довольно миролюбиво предложил Петропавел, несмотря на то что 
злость уже била в нем ключом, -- давай разойдемся по-хорошему. Мне совершенно 
не улыбается выслушивать все это... тем более от собеседника, которого я даже 
не вижу.
-- Что ты хочешь этим сказать? -- возмутился Таинственный Остов. -- Бестактно 
намекать на физические недостатки кому бы то ни было!
-- Во-первых, не тебе говорить о такте. --- Петропавел позволил-таки себе 
минимальный протест. -- А во-вторых, я ни на что не намекал. Мне это вообще не 
свойственно.
-- Да уж, -- почти успокоился Таинственный Остов. -- Я заметил, что ты 
чрезвычайно плоско выражаешь свои мысли. Стало быть, ты вряд ли достиг 
совершенства в искусстве импликации... то есть подразумевания. И не удивительно,
 что, имплицируя... подразумевая какой-нибудь смысл, ты хорошо отдаешь себе в 
этом отчет. Простые смыслы легко имплицировать: например, вместо просьбы 
"Подайте, пожалуйста, соль" можно обойтись замечанием "Суп совсем несоленый" -- 
и вам сразу подадут соль. Но это чепуха. Впрочем, более тонкие вещи тебе 
недоступны.
-- Ну-ну... -- поощрил его Петропавел, потому что Таинственный Остов ненадолго 
умолк. -- Продолжай обвинения.
-- Я тебя ни в чем не обвиняю, я даже завидую тебе как человеку поверхностному. 
Блаженны нищие духом -- и блаженны, пусть в меньшей степени,-- нищие ухом, 
которые и не ведают, в какие дебри может завести язык, которые вовсе не слышат 
доброй половины смыслов в доброй половине слов! Они просто открывают рты -- и 
говорят, точно так же как открывают те же рты -- и едят... А язык -- деликатная 
штука, правда, знают об этом немногие -- горстка хороших поэтов. Ты к ним не 
относишься.
-- Пусть это тебя не волнует, -- пожелал собеседнику Петропавел.
-- Меня это и не волнует, -- успокоил его Таинственный Остов. -- Меня долгое 
волнует -- Язык. На носителей языка -- и на тебя в том числе! -- мне начхать. А 
вот Язык -- жалко. Язык -- это растение нежнейшее, капризнейшее! Он -- как 
садовая роза, которая хранит в себе воспоминания о бесконечном числе метаморфоз,
 о непрерывных преобразованиях многих и многих поколений дикой розы. И Язык -- 
он тоже кое-что хранит в себе: национальную историю, национальную культуру. 
Ведь у слов прекрасная память... Они помнят, кто, когда, сколько раз и в каких 
значениях употреблял их с тех самых пор, как стоит мир. Любое слово обросло уже 
бессчетным множеством смыслов -- и его невозможно употребить так, чтобы 
реализовался лишь один из них. А потому независимо от того, хочется мне 
подразумевать или нет, я все равно что-нибудь да подразумеваю... Ты же 
пытаешься низвести язык до первобытного уровня, отбрасывая все, что он накопил 
в себе. Ты берешь в руки ножницы и начинаешь постригать лепестки розы. Какое 
счастье, что Язык не принадлежит тебе! Впрочем, он не принадлежит никому: его 
можно портить, но испортить нельзя...
Петропавел сколько возможно выдержал возникшую паузу и окликнул Таинственный 
Остов -- сначала один раз, потом еще... Но невидимый собеседник исчез, унеся с 
собой тайный смысл своих смутных слов.
-- М-да, -- обобщил Петропавел. -- Воще Бессмертного хоть и нет, но он виден! А 
этот и не виден даже: поди пойми -- есть он или его нет... -- И неожиданно 
заключил: -- Хорошо если бы он -- был!
...Петропавел уходил от моря. Он опять забыл спросить дорогу к Слономоське и 
шел наугад. Ни с того ни с сего ноги начали разъезжаться в разные стороны: 
кажется, под песком был лед. Вскоре песок совсем исчез, и с величайшей 
осторожностью Петропавел зашагал уже просто по льду. Внимание его привлек 
какой-то предмет впереди. Петропавел двинулся к нему и издалека еще различил 
табличку вроде тех, что ставятся на газонах.
На табличке было написано КАТОК СОЗНАНИЯ, под этой надписью три стрелки 
указывали разные направления. Против каждой стрелки значилось:
направо -- "Получишь то, что захочешь, но не удержишь";
налево -- "Удержишь то, что получишь, но не захочешь";
прямо -- "Захочешь то, что удержишь, но не получишь".
Петропавел просто обомлел от такого выбора: сначала ему показалось, что учтены 
все возможные выходы из ситуации, в которую он попал, -- и дело только за тем, 
чтобы правильно определить направление будущего движения. Глаза разбегались от 
предложений. Однако, поразмыслив, он понял, что по существу выбора никакого и 
не предлагается, потому как в конце концов все равно ничего не приобретаешь. В 
первом случае -- приобретенного не удерживаешь, то есть как бы и не получаешь, 
во втором --- сам же от приобретенного отказываешься за ненадобностью, а в 
третьем -- цепляешься за то, чего тем не менее не имеешь. Иными словами, все 
одинаково плохо -- и, куда ни идти, результат тот же... Это был очевидный тупик.
 Петропавел уставился на табличку в полном замешательстве.
Внезапно посетила его мысль, что кто-нибудь, может быть, сейчас наблюдает за 
ним и посмеивается. Мысль погостила в сознании и улетела, а на смену ей 
прилетела вьюга. Однако не успел Петропавел испугаться, как вьюга кончилась, не 
внеся, вроде бы, никаких изменений в ландшафт. Впрочем, табличка уже 
отвернулась