о, не 
существует!
Петропавел всплакнул бы, если б не шторм. Но времени терять было нельзя, и, 
покинув ХАМСКУЮ ОБИТЕЛЬ, он устремился наверх -- навстречу спасительной волне.
Глава 10. Милое искусство, коварное искусство
Пока Петропавел соображал, какая из волн спасительная, одна волна накрыла его с 
головой, и, вспомнив о том, что он смертен, бедняга даже глупо выкрикнул в 
пространство: "Спасите!" -- но, как ни странно, получил ответ.
-- Не шуми, -- сказали ему, -- и так ничего не слышно.
-- Спасите! -- шепотом повторил он, хотя, может быть, из-за волн вокруг никого 
видно не было.
-- Что ты имеешь в виду?-- раздался возле самого его уха тихий противный голос. 
Несмотря на критическую ситуацию, Петропавла возмутила такая постановка вопроса.

-- Это самое и имею в виду! -- возопил он. --- Спасите, имею в виду.
-- Да не шуми ты! -- цыкнули сверху. -- Я и так прекрасно тебя слышу. А больше 
тут никого нет, так что нечего вопить... Но я хочу знать фактически, каково 
значение предложения "Спасите!". Ты говоришь, что оно и означает "Спасите!". 
Так это само собой разумеется. Твой ответ совершенно бессодержателен -- и мне 
приходится усомниться в осмысленности твоего высказывания, а значит, и в твоих 
умственных способностях. Раскрой смысл предложения, ну? Что ты подразумеваешь?
Чтобы не тратить силы на препирательства в воде, Петропавел ответил лаконично:
-- То и подразумеваю, что говорю.
-- Непонятно, -- послышалось в ответ. -- Всегда говорят одно, а подразумевают 
совсем другое. И этим твоим "Спасите!" тоже можно много чего подразуметь. Можно,
 конечно, и невинные вещи подразуметь -- что-нибудь типа "Помогите мне... 
укажите путь, составьте компанию будем, дескать, вдвоем плыть к берегу, так оно 
легче...". Но ведь не исключено и другое: "Давайте-ка, мол, ко мне, мой дорогой,
 я тут в Вас вцеплюсь мертвой хваткой, отдохну, потом брошу Вас, чтобы Вы 
утонули, а сам, набравшись сил, бодро поплыву дальше!" Таким образом,-- мне 
желательно знать, что именно ты подразумеваешь. На этом, между прочим, основано 
искусство подтекста.
-- Прекрати эти издевательства... -- задыхался-- Петропавел, -- мне сейчас не 
до подтекста!
-- Ты торт слоеный ел когда-нибудь? -- невозмутимо поинтересовался тихий 
противный голос. --- Тогда представь себе высказывание как торт: высказывание 
тоже многослойно. Пробуем с этой точки зрения рассмотреть "Спасите!" -- 
высказывание, сделанное тобой. Само по себе слово "спасите" --- это верхний 
слой торта, то есть крем, собственно говоря. Под ним -- разные слои, опускаясь 
по которым мы доходим до фундамента -- подлинной сущности высказывания: в 
данном случае ее можно выразить словами "больше всего на свете мне дорога 
собственная шкура"... А крем -- это еще не весь торт.
Петропавел давно уже не слушал и молча боролся со стихией.
-- Почему ты молчишь? -- в самое ухо спросили его.
-- Не люблю... разговаривать... в шторм.
-- О, это лучше! -- похвалил голос.
-- Слушай, отвяжись, а? Я не разговариваю с теми, кого не вижу.
-- А ты считай, что это телефонный разговор!
-- Идиот! -- рявкнул Петропавел. -- Чего ради -- по телефону... в воде?
-- Пожалуй, -- согласился голос. -- Ладно, начинай считать волны. Шестая волна 
вынесет тебя на берег. Он уже близко.
...Шестая волна вынесла Петропавла на берег, а на седьмой волне кончился шторм. 
Петропавел раскинул руки и закрыл глаза.
-- Отдыхаешь? -- тут же услышал он возле себя.
-- Спасибо, я очень обязан тебе, -- сказал Петропавел в никуда. -- Ты кто? Мы 
ведь не познакомились в море.
-- Таинственный Остов, -- был ответ. -- Разве не видно?
-- Не видно.
-- Правда, что ли, не видно? -- ужаснулся голос. -- Но ведь речь моя позволяет 
тебе предположить наличие некоторого тела!
-- Позволять-то позволяет...
-- Ну, если есть какие-то сомнения, предположи хотя бы наличие духа, -- 
ограничился Таинственный Остов. -- Пусть я буду метафизическая субстанция... 
говорящая метафизическая субстанция. В конце концов язык -- тоже форма 
существования. Можно ведь существовать в языке, не существуя в 
действительности: так многие делают. Разреши и мне.
-- Пожалуйста, -- разрешил Петропавел, -- существуй как хочешь.
-- Что ты имеешь в виду? -- заинтересовался дотошный собеседник.
-- Это и имею в виду.
-- Так-таки это и имеешь?
-- О господи, -- вздохнул Петропавел, -- как с тобой трудно говорить!
-- Можно подумать, что говорить вообще-- просто! Я, например, не всегда понимаю,
 почему люди так смело берутся говорить: ведь подчас такое может подразуметься, 
о чем ты ни ртом, ни ухом не ведаешь!
-- Само собой, -- наставил его Петропавел, --- ничего подразуметься не может. 
Каждый отдает себе отчет в том, что он подразумевает и подразумевает ли 
что-нибудь вообще.
-- Что ты имеешь в виду? -- испугался Таинственный Остов.
-- Я всегда имею в виду то, что говорю. --- Петропавел утомился.
-- Можно подумать, что это всегда от тебя-- зависит. Ты, значит, умнее Тютчева?
-- Я? Умнее... Тютчева? Но я такого не говорил.-- А при чем тут Тютчев?
-- Допускаю, что не говорил. Но подразумевал. Тютчев сказал: "Нам не надо 
предугадать, как наше слово отзовется". А послушать тебя -- так получается, что 
предугадать это очень легко. Стало быть, ты умнее Тютчева.
Петропавел молчал.
-- Умнее Тютчева считают себя только дураки. Ты дурак, -- поставил диагноз 
Таинственный Остов.
--