най это -- и все сразу станет на свои 
места.
Петропавел отвернулся, демонстрируя нежелание осознавать. -- Тебе  нехорошо 
здесь? -- лирически поинтересовался Воще
Бессмертный и, обидевшись на молчание Петропавла, уплыл в угол ванной. Оттуда 
он сказал: -- Я поведаю тебе свою историю, мой юный друг.
-- Прямо тут, в воде? -- уточнил Петропавел. -- А чего? -- невозмутимо 
откликнулся Воще Бессмертный. -- Тут славно, на взморье! -- Он набрал полные 
легкие воды и начал: -- Обычно говорят: "Я родился тогда-то и тогда-то, там-то 
и там-то..." А я не рождался никогда и нигде. Я всегда тут был.
-- Пожалуй, так не может быть, -- не удержался Петропавел.
-- Может, -- уверил его Воще Бессмертный. -- Может быть по-всякому. Я точно 
никогда и нигде не рождался. Это и правильно, иначе как бы я мог быть 
бессмертным? Если ты помнишь, есть такой Кощей Бессмертный -- так вот, он 
никакой не бессмертный, потому что смерть его -- на конце иглы, игла -- в яйце, 
яйцо -- в утке, утка -- в ларце, а ларец -- на дубу. Этак каждый может сказать: 
я, например, бездетный, а дети мои -- во дворе, а двор -- около дома, а дом -- 
в деревне, а деревня -- в Крыму, а Крым -- на Украине... Какой же ты бездетный, 
если у тебя на Украине дети?.. Вот я -- другое дело. Я совершенно бессмертный, 
то есть Воще Бессмертный, я никогда не умру. Следовательно, я никогда и не 
рождался.
-- Следовательно, Вас нет, -- жестоко заключил Петропавел.
-- Тоже мне -- открытие! -- Воще Бессмертный залег на дно ванной. -- Развернуть 
перед тобой концепцию иллюзорности бытия, что ли... -- Он свернулся калачиком, 
подумал и произнес: -- Не буду я ничего разворачивать. Ну нет меня -- так нет: 
не велика тетеря для общества! Странно другое: I have never been a child! -- 
Дальше Воще Бессмертный заговорил неизвестно на каком, но хорошо понятном 
Петропавлу мертвом языке. -- Поэтому я не испытал тягот и радостей детства. Моя 
мать никогда не кормила меня молоком: во-первых, у меня не было матери, а стало 
быть, у нее не было и молока. Мой отец никогда ничему меня не учил: во-первых, 
у меня не было отца, а во-вторых, я и так все знал. Учителя не били меня: по 
причине их отсутствия я бил себя сам. Это очень упрощало жизнь... Я часто 
думаю: будь я Воще Смертный -- я бы и хоронил себя сам. Тогда это упростило бы 
и смерть. К счастью, смерть мне упрощать незачем... Вот так и случилось, что я 
воще все знаю -- потому-то ко мне и надо относиться как к учителю воще всего. 
Правда, я еще воще никогда никого ничему не учил. Ты -- мой первый блин. А 
первый блин, как говорится, всегда курам насмерть... ты уж извини, если что не 
так.
-- Нет-нет, все нормально! -- поспешил успокоить его Петропавел, но Воще 
Бессмертный вдруг зашмыгал носом и ни с того ни с сего зарыдал.
-- Что с Вами? -- Петропавел чуть не всплыл от неожиданности.
-- О, это слово! -- запричитал Воще Бессмертный. -- У меня с ним столько 
связано!.. Картины прошлого встают перед глазами... Все-таки чертовски неудобно 
рыдать в воде! -- отвлекся он, но тут же зарыдал с утроенной энергией. -- Зачем,
 зачем ты произнес это слово при мне!
-- Простите... -- сконфузился Петропавел, -- но какое именно слово Вы имеете в 
виду?
-- Слово "нормально"! -- белугой взревел Воще Бессмертный. -- Боже, сколько раз 
я слышал его!
-- Честно говоря, я не понимаю, почему такое простое слово, как "нормально"...
-- Не повторяй его, о бездушный! -- взвыл Воще Бессмертный. -- Тебе и не понять,
 до какой степени чутким к звучащему слову может быть живой организм, какие 
глубины способно всколыхнуть оно в нем! Ты же не прожил моей жизни, а берешься 
судить о том, что значит для меня то или иное слово... Ах, оставь, оставь мне 
хотя бы это право: у меня ведь, кроме него, ничего нет! Меня и самого-то, как 
видишь, нет!
-- А я-- есть? -- осторожно спросил Петропавел.
-- На твоем месте, -- прекратив рыдать, неожиданно сухо сказал Воще Бессмертный,
 -- я бы из чисто компанейских чувств не задавал этого вопроса. Неловко как-то 
получается: меня, такой глыбы, -- нет, а ты, такая моль, -- хочешь быть! -- 
Потом он приблизил свое неопределенное лицо к лицу Петропавла и очень серьезно 
произнес: -- Ты есть. И то, что ты есть, накладывает на тебя очень большие 
обязательства по отношению к нам -- тем, кого нет... Но кажется, начинается 
шторм.
Петропавел посмотрел наверх: потолка ванной комнаты уже действительно не было 
видно; тускло мерцала лампочка, мотаясь в разные стороны.
-- Сколько бедных рыбаков погибнет сегодня! -- горько вздохнул Воще Бессмертный.
 -- Да и ты, наверное, погибнешь: ты ведь смертен?
-- До нас шторм не опустится, -- грамотно сообщил Петропавел.
-- Плохо ты меня слушал, -- укорил его Воще Бессмертный. -- Какова максимальная 
глубина Азовского моря?
-- Кажется, пятнадцать метров! -- с ужасом вспомнил Петропавел.
-- Стало быть, опустится, -- развел руками Воще Бессмертный.
-- Что же делать мне... смертному? -- Петропавел поверил и струсил.
-- Давай на поверхность: может, вынесет волной... на брег, -- архаично закончил 
Воще Бессмертный и, не сочтя необходимым проститься, быстро поплыл в западном 
направлении.
-- Погодите! -- крикнул Петропавел. -- Как мне дальше к Слономоське?
-- У кого ты спрашиваешь? -- обернулся Воще Бессмертный. -- Если у меня, то 
меня, как ты справедливо заметил, -- нет...
Когда его не стало видно за толщей воды, у Петропавла даже сердце защемило. Вот 
ведь несчастье: пусть Смежная Королева двойственна, пусть Тридевятая Цаца за 
сколько угодно километров отсюда, но они хоть есть, а тут... надо же, такая 
глыба -- и виден, и слышен, и осязаем, и целостен, ан -- нету е