ения, чем уподобление книжной действительности -- 
действительности реальной. Хитрые реалисты придумали массу способов, чтобы 
заставить нас принять одну за другую, сбить с толку правдоподобием. В конце 
концов огромными тиражами начали выходить очень правдоподобные книги, искусно 
имитирующие ситуации, в которых бываем мы с вами. Мы хохочем или заливаемся 
слезами, но вот что странно: эстетической эмоции мы при этом можем и не 
испытывать. Да, нам смешны герои, да, нам жаль их, но и то и другое переживание 
может совсем не отличаться от переживаний по поводу невзгод нашего соседа по 
лестничной площадке. А эстетическая эмоция -- тоньше: в ней, например, к 
переживанию добавляется еще и сожаление или радость по поводу того, что так -- 
не бывает. Эстетическая эмоция, по меньшей мере, двупланова, а по большей мере..
.
И если вынуть из эстетической эмоции представление о том, чего не бывает, -- 
если вынуть из нее, другими словами, представление об условности, то зачем 
брать в руки книгу? Можно просто выйти на улицу и посмотреть вокруг: смеха и 
слез будет предостаточно. Но вот возвышающего нас смеха и возвышающих нас слез..
.
А взять да описать несколько часов нашей жизни, следуя только правде, ни на шаг 
не отступая в сторону,-- не будет ли это немножко скучновато? Ведь когда мы 
начинаем пересказывать какой-нибудь случай, мы волей-неволей украшаем его 
несуществующими подробностями -- и потом не помним, что из рассказанного нами 
было на самом деле. Можем ли мы вообще рассказать о чем-нибудь так, как это и 
было на самом деле? Психологи утверждают, что -- нет. И, осудив Бояна вещего 
("аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мысию по древу, серым волком 
по земли, шизым орлом под облакы"), не так же ли точно -- "по замышлению 
Боянови"! -- поступил и сам автор "Слова о полку Игореве", изукрасив 
повествование множеством причудливых и в конце концов условных деталей?
Глава 8. Лото на лету
Как ни странно, бегущему Петропавлу удалось догнать Летучего Нидерландца без 
особого напряжения: летел тот с такой же скоростью, с какой люди обычно ходят, 
и, кстати сказать, на очень небольшой высоте, а именно на высоте роста 
Петропавла. Оценив эти достоинства полета Летучего Нидерландца не слишком 
положительно, Петропавел разрешил себе задать вопрос вслух:
-- Простите, если Вы летаете на такой высоте и с такой скоростью, зачем Вы 
вообще летаете?
Летучий Нидерландец остановился, некоторое время повисел без движения, 
неторопливо рассмотрел Петропавла и неточно процитировал:
-- Рожденный ползать -- понять не может.
Эта цитата, хоть и неточная, обидела Петропавла. Он замкнулся и долго брел 
молча. Летучий Нидерландец, насупившись, летел рядом. Петропавел ускорил шаг, а 
Летучий Нидерландец -- полет, Петропавел замедлил шаг. Летучий Нидерландец -- 
полет.
-- Перестаньте меня преследовать,-- строго сказал Петропавел.
-- К сожалению, мы движемся в одном направлении, и, к еще большему сожалению, 
нам одновременно приходят одни и те же мысли,-- запальчиво возразил Летучий 
Нидерландец.-- Я не приглашал Вас в спутники. Это Вы догнали меня и навязали 
мне неприятный разговор.
-- Я рассчитывал, что он будет приятным,-- не солгал Петропавел.
-- Приятные разговоры с таких хамских вопросов не начинаются,-- поделился 
опытом Летучий Нидерландец.-- Хамить тоже надо уметь.-- Тут он подумал и привел 
пример: -- Воще Бессмертный -- вот кто умеет хамить! Впрочем, Вы сами услышите..
. Он недалеко живет -- в ХАМСКОЙ ОБИТЕЛИ.
-- В ХАМСКОЙ ОБИТЕЛИ? Простите, кто бессмертный?
-- Воще Бессмертный, что значит -- кто? -- не понял Летучий Нидерландец.
-- Он -- Кощей?
-- Он -- мой друг,-- противопоставил понятия Летучий Нидерландец.
-- Одно другому не мешает,-- предположил Петропавел.
-- Мешает! -- Летучий Нидерландец отвернул от Петропавла голову и полетел так. 
Спустя некоторое время он проворчал: -- Хочу -- и летаю, стар уже -- отчеты 
давать!
-- Извините, я не думал Вас обидеть...-- Петропавел наконец понял, что задел 
Летучего Нидерландца.
-- А знаете ли Вы,-- охотно заорал тот,-- что это такое -- когда душа в небо 
просится?
-- Догадываюсь...
-- А догадываешься -- так лети рядом со мной! -- приказал Летучий Нидерландец, 
по-родственному перейдя на "ты".
Петропавел усмехнулся, подумав о Ньютоне.
-- Чего ты ждешь? -- торопил Летучий Нидерландец.-- Лети давай!
-- Я не знаю, как... как начать...
-- Так и начни: упади вперед и маши руками, только сильней, а то разобьешься. 
Ну?.. Запустить тебя? -- И тут Летучий Нидерландец отвесил Петропавлу такого 
подзатыльника, что тот действительно упал вперед. В эту же самую секунду 
Летучий Нидерландец крикнул ему в ухо: -- Руками маши, чтоб тебя!..
...Ощущение полета было ни с чем не сравнимым. Петропавел летел на высоте 
сантиметров тридцати от поверхности земли: луговые травы тихонько хлестали его 
по лицу. Несмотря на то, что ему приходилось затрачивать на полет колоссальные 
усилия, он испытывал настоящее блаженство. Движение было неровным и плохо 
координированным. Летучий Нидерландец -- почему-то то с одного, то с другого 
бока -- командовал, как физрук:
-- Спокойнее, спокойнее: вдох -- вы-ы-ыдох, вдох -- вы-ы-ыдох!
Когда руки совсем онемели, Петропавел мешком упал в траву и выразил свое 
теперешнее мироощущение сложно: он завыл, как зверь, и заплакал, как д