тя. 
Растрогался и Летучий Нидерландец, уронив поблизости от Петропавла одну светлую 
слезу и хрипло сказав:
-- Неплохо. Поначалу даже я ниже летал.
"Хороший он все-таки мужик!" -- подумал Петропавел и хотел произнести это вслух,
 но не успел: его ослабленный организм нахально потребовал сна. А выполнив 
требование организма, Петропавел уже не увидел над собой Летучего Нидерландца. 
Он испугался: не исчезла ли вместе с Летучим Нидерландцем и способность летать? 
Чтобы проверить это, он вскочил с належанного места и упал вперед, 
сильно-сильно замахав руками... Полет -- продолжался!
Конечно, это был не в полном смысле слова полет: если бы Петропавел просто шел 
на своих двоих, он и то передвигался бы быстрее. Но не в скорости было дело и 
даже не в высоте... ощущение полета вот что составляло смысл мучительного этого 
перемещения. "Я орел!" -- гордо подумал Петропавел, но тут со всего размаху 
неожиданно врезался в дверь не замеченного им дома. От удара головой дверь не 
открылась, зато все строение значительно подалось вперед. Петропавел, конечно 
же, не мог заметить этого: он без чувств лежал у порога. Однако обитательница 
дома, кажется, заметила; она распахнула дверь, которая открывалась наружу, и 
возмущенно воскликнула:
-- Милостивый государь, чайник бы свой пожалели!
Петропавел очнулся, но, увидев хозяйку, чуть было снова не лишился чувств. Она 
состояла двух четко отграниченных друг от друга половин левой и правой, причем, 
по всей вероятности, половины эти принадлежали раньше разным людям. Левая 
сторона была несомненно заимствована у красавицы: золотые кудряшки, 
трогательный серый глазок с длинными пушистыми ресницами, половинка изящного 
носика и пунцовых губок безупречного рисунка, половина подбородка с половинкой 
ямочки, половинка точеной шеи, обольстительное плечико, прекрасные линии руки, 
талии, бедра, стройная ножка -- во все это можно было бы без памяти влюбиться, 
если бы не правая сторона. Всклокоченные белобрысые патлы нависали над 
косеньким глазом, дальше следовали половина приплюснутого и, видимо, перебитого 
носа, уголок толстых брюзгливых губ, шея в складках, свисавших с подбородка, 
могучее мужское плечо... ну, и так далее, до земли. Вертикальный шов на ее 
платье соединял кружевной сарафанчик с грубошерстным салопом, левая ножка была 
обута в серебряную туфельку, правая нога -- в черный резиновый ботик. Обувь 
обнаруживала отчетливое несоответствие размеров...
Увидев Петропавла, хозяйка тоже сильно удивилась и тотчас принесла странные 
извинения:
-- Простите великодушно: я думала, это Тупой Рыцарь, от которого я уже 
припухла!
Все это -- и дикое несоответствие частей, и странный лексический контраст, не 
говоря уже о голосе, невероятным образом совмещавшем в себе разные регистры,-- 
настолько ошарашило Петропавла, что тот не только не извинился, но и не 
поздоровался.
-- Смежная Королева,-- очаровательно противно улыбнулась хозяйка и, опять не 
дождавшись ответа, предложила: -- Входите, пожалуйста, или гребите отсюда тогда 
уж!
Петропавел не смог выбрать ничего из предложенного и остался сидеть на земле.
-- Вы лишились рассудка или просто прилично долбанулись? А может, вы датый? -- 
осведомилась Смежная Королева.
Потрогав голову, Петропавел встал и поклонился: это было все, на что он 
оказался способен. Смежная Королева по-разному пожала двумя плечами и вернулась 
в дом. Петропавел, как завороженный, последовал за ней. Стоило ему только 
закрыть за собой дверь, как он ощутил легкий толчок, словно дом отделился от 
земли. Так оно и было: в единственной, правда, довольно обширной комнате 
начался сильный сквозняк, поскольку вдоль всех четырех стен было вырублено 
немыслимое количество дверных проемов при полном отсутствии дверей -- кроме той,
 через которую они вошли. Создавалось впечатление, что ты в беседке, открытой 
всем ветрам. "Как бы не выпасть отсюда!" -- озаботился Петропавел, не зная, 
куда бы приткнуться понадежнее. Однако из мебели в комнате был только огромный, 
красного дерева трон: он стоял посередине. На него села Смежная Королева, 
повесив себе на грудь простенькую, но любовно сделанную табличку с надписью 
"Смежная Королева" и пояснив: "Это моя фенечка". Петропавел кивнул.
-- Могу я предложить Вам лечь на пол? -- любезно спросила она и добавила: -- А 
то дрейфить будете. Вы ведь стремщик, наверное?
Дом сильно накренился -- и Петропавел нехотя лег на пол. -- А  Вы  всегда  так  
-- автостопом? -- Смежная Королева
подождала ответа сколько смогла, потом рассердилась:  --  Я  не
постигаю,  что  Вы за пассажир! Колитесь наконец -- или Вы язык
проглотили?!
Петропавел помотал головой и спросил невпопад:
-- Почему Вы все время сквернословите?
-- Сквернословлю? -- удивилась она.-- Во-первых, жаргон -- не сквернословие. А 
во-вторых, то, что сегодня считается жаргонным словечком... или даже 
нецензурным, завтра может стать салонным выражением.
-- Мне к Слономоське надо -- мы куда летим? -- буркнул Петропавел.
-- Ну вот, сразу с расспросами наезжает!..-- разочаровалась Смежная Королева.-- 
Мне, в сущности, до фени, куда мы летим. Все равно сейчас Вам едва ли удастся 
сойти.
Петропавел вздохнул и, глядя на дверные проемы, поинтересовался:
-- Что это у Вас тут все