жения. Было бы воображение -- были бы и плоды. -- 
Почмокиванье Гуллипута не прекращалось.
-- Вы бы хоть не чмокали так! -- укорил его Петропавел, страдая. -- Мне от 
этого тоскливо.
Сбоку, из-за спины Петропавла протянулась рука, державшая нечто невообразимое 
-- огромный оранжево-голубой шар, очень отдаленно напоминавший мандарин, арбуз, 
дыню, ананас и гранат.
-- Нате, -- сказал Гуллипут, -- ешьте тогда плод моего воображения.
Голодный Петропавел не задумываясь впился зубами в плод воображения Гуллипута и 
в три присеста уничтожил этот плод.
-- Спасибо, очень вкусно, -- честно сказал он. -- Не понимаю только, как такое 
могло вырасти на липе.
-- На яблоне, -- поправил Гуллипут.
-- Это липа. Зачем вводить людей в заблуждение неправильной надписью?
-- Чтобы было о чем подумать во время еды. Ничто не должно становиться 
привычным: привычное превращается в обыденное и перестает замечаться. Этак 
можно вообще все на свете проглядеть: ведь нет ничего, что рано или поздно не 
стало бы привычным. Лучше всего, когда мы пытаемся выяснять суть даже того, что 
кажется очевидным. Интересные, доложу я Вам, случаются открытия.
-- Какие же, к примеру? -- не без сарказма спросил Петропавел.
-- К примеру, такое: все верно и ничто не верно. Если, конечно. Вас это устроит.
.. Более или менее. Но Вас это вряд ли устроит: в Вашей голове сложилось 
представление о должном -- с этим представлением Вы и идете в мир. И что же Вы 
о нем знаете? А вот: яблоня -- это яблоня, липа -- это липа, большой -- это не 
маленький, маленький -- это не большой. Не слишком-то много... А жизнь 
подкрадется -- и щелк по носу!.. Вы вот объясните этому кусту, что он -- дерево.
 Прикажите ему быть таким, как надо Вам: эй, куст, цыц! Ты -- дерево! Но ему, 
видите, ли, все равно, одобряете Вы его как куст или нет. Он не спрашивает 
Вашего мнения, не нуждается в Ваших рекомендациях, предписаниях, не нуждается в 
том, чтобы Вы отсылали его к стандарту, к норме... Вы для него -- никто... Ему 
просто-напросто плевать на Вас. Как, впрочем, и мне. Более или менее.
Забыв о мерах предосторожности, Петропавел возмущенно обернулся, но увидел 
только, как по дороге удаляется что-то большое или приближается что-то 
маленькое...
Глава 6. Стократ смертен
В ту же секунду Петропавел упал лицом вниз, не успев даже сообразить, что 
произошло, но почуяв недоброе. И действительно: его принялись чем-то охаживать 
по спине. Это было совсем не больно, но причиняло беспокойство неприятного 
характера. Петропавел пару раз вскрикнул, -- скорее, для порядка -- и услышал: 
"Не ори; не дама!", причем голос был детский. Петропавла явно с трудом 
перевернули лицом кверху. Перед ним стоял златокудрый мальчонка лет пяти с 
черной' повязкой на одном глазу и приветливо улыбался. Это он накинул на 
Петропавла лассо. Длинная розга валялась рядом. Ребенок держался за рукоять 
огромного ножа, воткнутого в землю неподалеку. Петропавлу сделалось нехорошо -- 
и он неожиданно для себя подобострастно предложил:
-- Хочешь, будем с тобой на "ты", мальчик?
-- Я и так с тобой на "ты", -- ухмыльнулся ребенок.
-- Зовут-то тебя как?
-- Дитя-без-Глаза, -- беспечно ответил малыш и, выхватив нож из земли, одним 
махом рассек туловище проползавшей мимо гусеницы, по размеру напоминавшей 
длинный товарный поезд. Две части гусеницы расползлись в разные стороны и 
зажили там самостоятельно.
-- Это которое у семи нянек? -- догадался Петропавел.
Дитя-без-Глаза хмыкнуло:
-- Смотри-ка, что вспомнил!.. Нету уже семи нянек. Умерли.
Последнее слово прозвучало очень зловеще, и, начав волноваться, Петропавел 
спросил как мог безразлично:
-- От чего же они умерли, мальчик?
-- От страха, -- неохотно сообщил тот, видимо имея все-таки некоторое отношение 
к смерти семи нянек. Потом он подошел к Петропавлу и опять воткнул нож в землю, 
слева от него.
-- Что ты собираешься делать? -- струхнул Петропавел.
-- Зарежу тебя и сожру, -- сказало Дитя-без-Глаза и по-детски рассмеялось.
Петропавел затрясся и покрылся холодным потом.
-- Ты же еще маленький! -- еле вымолвил он.
-- Сожру тебя -- и буду большой, -- пообещало милое дитя и вынуло нож из земли.
-- Ты не сделаешь этого!.. Это очень жестоко.
-- Пустяки! -- опять рассмеялось дитя. -- А впрочем... Я могу и не делать этого,
 если ты выполнишь три моих желания.
В ужасе от такого предложения Петропавел замотал головой, сразу представив себе,
 какие желания могут быть у этого ребенка. А тот, не обращая внимания на 
Петропавла, продолжал:
-- У меня такие три желания. Во-первых, я хочу есть, во-вторых, писать и, 
в-третьих, спать.
...С Петропавлом немедленно случилась истерика. Придя в себя, он сказал:
-- Я выполню три твоих желания, только сначала развяжи меня.
-- Нет, так выполняй, а то потом опять связывать -- это долго, -- ответил 
смышленый малыш.
Петропавел задумался, потом произнес:
-- Посмотри вокруг. Где-то тут поблизости есть яблоня. Если на ней что-нибудь 
растет, пойди и съешь это.
Дерево оказалось в двух шагах. С интересом наблюдая за дальнейшими событиями, 
Петропавел увид