ты уедешь с возом, ты не придешь больше домой?" Ганс: "О, нет, я всегда могу 
еще прийти к маме на возу или на извозчике; я ему даже могу сказать номер дома".
 Я: "Чего же ты тогда боишься?" Ганс: "Я этого не знаю, но профессор это будет 
знать" Я: "Так ты думаешь, что он узнает? Почему тебе хочется перебраться через 
воз на доски'" Ганс: "Потому что я еще никогда там наверху не был, а мне так 
хотелось бы быть там, и знаешь почему? Потому, что я хотел бы нагружать и 
разгружать тюки и лазить по ним. Мне ужасно хотелося бы лазить по тюкам. А 
знаешь, от кого я научился лазить? Я видел, что мальчишки лазят на тюках, и мне 
тоже хотелось бы это делать". "Его желание не осуществилось, потому что, когда 
Ганс решился выйти за ворота, несколько шагов по улице вызвали в нем слишком 
большое сопротивление, так как во дворе все время проезжали возы". Профессор 
знает также только то, что эта предполагаемая Гансом игра с нагруженными возами 
должна иметь символическое, замещающее отношение к другому желанию, которое еще 
не высказано. Но это желание можно было бы конструировать и теперь, если бы это 
не показа лось слишком смелым. "После обеда мы опять идет за ворота, и по 
возвращении я спрашиваю Ганса" " Каких лошадей ты, собственно, больше всего 
боишься'" Ганс: "Всех". Я "Это неверно" Ганс: "Больше всего я боюся лошадей, 
которые имеют что-то у рта". Я. "О чем бы говоришь? О железе, которое у них во 
рту?" Ганс: "Нет, у них есть что-то черное у рта (прикрывает свой рот рукой)". 
Я: "Может быть, усы?" Ганс (смеется): "О, нет!" Я. "Это имеется у всех 
лошадей?" Ганс: "Нет, только у некоторых". Я: "Что же у них у рта?"
      История болезни и анализ
      301
      Ганс: "Что-то черное". Я думаю, что, на самом деле, это -ремень, который 
ломовые лошади носят поперек головы. "Я боюсь тоже больше всего мебельных 
фургонов". Я: "Почему?" Ганс: "Я думаю, что когда ломовые лошади тянут тяжелый 
фургон, они могут упасть". Я: "Значит, маленьких возов ты не боишься?" Ганс: 
"Нет, маленьких и почтовых я не боюсь. Я еще больше всего боюсь, когда 
проезжает омнибус". Я: "Почему? Потому что он такой большой?" Ганс: "Нет, 
потому что однажды у омнибуса упала лошадь". Я: "Когда?" Ганс: "Однажды, когда 
я шел с мамой, несмотря на "глупость", когда я купил жилетку" (Это потом 
подтверждается матерью). Я: "Что ты подумал, когда упала лошадь?" Ганс: "Что 
теперь всегда будет так, — все лошади в омнибусах будут падать". Я. "В каждом 
омнибусе?" Ганс: "Да, и в мебельных фургонах. В мебельных не так часто". Я: 
"Тогда уже у тебя была твоя глупость?" Ганс: "Нет, я ее только что получил. 
Когда лошадь от мебельного фургона"упала, я так сильно испугался! Потом уже, 
когда я пошел, я получил свою глупость". Я: "Ведь глупость была в том, что ты 
подумал, что тебя укусит лошадь, а теперь, как оказывается, ты боялся, что 
упадет лошадь?" Ганс: "Опрокинется и укусит" '1 Я: "Почему же ты так 
испугался'" Ганс. "Потому что лошадь делала ногами так (ложится на землю и 
начинает барахтаться) Я испугался, пото му что она ногами производила шум" Я: 
"Где ты тогда был с мамой?" Ганс: "Сначала на катке, потом в кафе, потом 
покупали жилетку, потом в кондитерской, а потом вечером домой мы проходили 
через парк". (Моя жена подтверждает все это, а также и то, что непосредственно 
за этим появился страх). Я: "Лошадь умерла после того, как упала?"
      _____________________________________________________________________
      1) Ганс прав, как бы невероятно ни звучала это комбинация Как окажется 
впоследствии, связь заключается в 'том, что лошадь (отец) укусит его за его 
желание, чтобы она (отец) опрокинулась.
      301
      302
      3. Фрейд
      Ганс: "Да". Я: "Откуда ты это знаешь?" Ганс: "Потому что я это видел 
(смеется). Нет, она совсем не умерла". Я: "Быть может, ты подумал, что она 
умерла?" Ганс: "Нет, наверно нет. Я это сказал только в шутку". (Выражение лица 
его тогда было серьезным). "Так как он уже устал, я оставляю его в покое. Он 
успевает еще мне рассказать, что он сначала боялся лошадей, впряженных ы 
омнибус, а позже всяких других и только недавно — лошадей, впряженных в 
мебельные фургоны". "На обратном пути из Лайнца еще несколько вопросов: Я: 
"Когда лошадь от омнибуса упала, какого цвета она была? Белого, красного, 
коричневого, серого?" Ганс: "Черного, обе лошади были черные". Я: "Была она 
велика или мала?" Ганс: "Велика". Я: "Толстая или худая?" Ганс: "Толстая, очень 
большая и толстая". Я: "Когда лошадь упала, думал ты о папе?" Ганс: "Может быть.
 Да, это возможно". Отец, быть может, во многих пунктах производит свои 
исследования без успеха; но во всяком случае нисколько не вредно ближе 
познакомиться с подобной фобией, которой мы охотно давали бы названия по ее 
новым объектам. Мы таким образом узнаем, насколько, собственно говоря, эта 
фобия универсальна. Она направлена на лошадей и на экипажи, на то, что лошади 
падают и кусаются, на лошадей с особенными признаками, на возы, которые сильно 
нагружены. Предупредим уже теперь, что все эти особенности происходят от того, 
что страх первоначально относился не к лошадям и только вторично был перенесен 
(транспонирован) на них и фиксировался в местах комплекса лошадей, которые 
подходящи для известного переноса. Мы должны особенно высоко оценить один 
существенный факт, добытый допьпъшанием отца. Мы узнали действительный довод, 
вызвавший появление фобии. Это — момент, когда мальчик видел, как упала большая 
ломовая лошадь, и во всяком случае одно из толкований этого впечатления, 
подчеркнутое отцом, указывает на то, что Ганс тогда ощущал желание, чтобы его 
отец также упал — умер. Серьезное выражение во время рассказа как бы 
соответствует этому бессознательному
      История болезни и анализ