перед вторым вопросом, перслрассморпрелием техприемов, которыми мы располагаем 
для собственно аналитической работы с ребенком.
   В технике анализа взрослых пациентов мы имеем четыре таких вспомогательных 
приема. Мы пользуемся, во-первых, всем тем, что может нам дать сознательное 
воспоминание пациента, для составления возможно более подробной истории болезни.
 Мы пользуемся толкованием сновидений. Мы перерабатываем и толкуем свободные 
ассоциации, которые дает нам анализируемый. И, пользуясь наконец толкованием 
его реакций перенесения, мы пытаемся проникнуть в те его прежние переживания, 
которые иным путем не могут быть переведены в сознание. Вы должны будете в 
дальнейшем терпеливо подвергнуть систематическому рассмотрению эти приемы и 
проверить, могут ли они быть применены и использованы при детском анализе.
   Уже при составлении истории болезни на основании сознательных воспоминаний 
пациента мы наталкиваемся на первое отличие: имея дело со взрослым пациентом, 
мы стараемся не использовать сведений, взятых у членов его семьи, а полагаемся 
исключительно на те сведения, которые он сам может нам дать. Мы обосновываем 
это добровольное ограничение тем, что сведения, полученные от членов семьи 
больного, в большинстве случаев бывают ненадежными, неполными, и окраска их 
обусловливается личной установкой того или иного члена семьи в отношении 
больного. Ребенок же может рассказать нам
   
Приемы детского онализо 359
лишь немногое о своей болезни. Его воспоминания ограничены коротким периодом 
времени, пока на помощь ему не приходит анализ. Он так занят настоящими 
переживаниями, что воспоминания о прошедшем бледнеют в сравнении с ними. Кроме 
того, он сам не знает, когда начались его отклонения и когда сущность его 
личности начала отличаться от личности других детей. Ребенок мало склонен еще 
сравнивать себя с другими детьми, у него еще слишком мало собственных критериев,
 по которым он мог бы судить о своей, недостаточности. Таким образом, аналитик, 
работающий с детьми, фактически собирает анатлнестическив сведения у родителей 
пациента. При этом он учитывает всевозможные неточности и искажения, 
обусловленные личными мотивами.
   Зато в области толкования сновидений те же приемы, какие применяются при 
анализе взрослых, остаются в силе для детского анализа. Во время анализа 
частота сновидений у ребенка такая же, как и у взрослого. Ясность или 
непонятность сновидений зависит как в одном, так и в другом случае от силы 
сопротивления, тем не менее детские сновидения гораздо легче толковать, хотя 
они в период анализа не всегда бывают так просты, как приведенные в «Толковании 
сновидений»' примеры. Мы находим в них все те искажения исполнения желаний, 
которые соответствуют более сложной-невротической организации маленьких 
пациентов. Нет ничего легче, как сделать понятным для ребенка толкование 
сновидения. Когда он впервые рассказывает мне сновидение, я говорю ему: «Само 
сновидение ничего не может сделать; каждую свою часть оно откуда-нибудь, да 
взяло». Затем я отправляюсь вместе с ребенком на поиски. Его занимает 
отыскивание отдельных элементов сновидения наподобие игры в кубики, и он с 
большим удовлетворением следит за тем, в каких ситуациях реальной жизни 
встречаются отдельные зрительные и звуковые образы сновидения. Может быть, это 
происходит оттого, что ребенок стоит ближе к сновидениям, чем взрослый человек. 
Может быть, он, отыскивая смысл в сновидении, потому не удивляется, что раньше 
никогда не слышал научного мнения о бессмысленности сновидений.
' Проф. 3. Фрейд. Толкование сновидений. М.: Современные проблемы, 1913.

360 Раздел VI. Техника детского психоанализа
Во всяком случае, он гордится удачным толкованием сновидения. Кроме того, я 
часто видела, что даже неразвитые дети, оказавшиеся весьма неподходящими для 
анализа во всех других пунктах, справлялись с толкованием сновидений. Два таких 
анализа я долгое время вела почти исключительно с помощью сновидений.
   Но даже в том случае, когда маленький сновидец не дает нам свободных 
ассоциаций, часто бывает возможно осуществить толкование сновидения. Нам 
гораздо легче изучить ситуацию, в которой находится ребенок, охватить его 
переживания: круг лиц, с которыми он приходит в соприкосновение, значительно 
меньше, чем у взрослого человека. Мы обычно позволяем себе использовать для 
толкования наше собственное значение ситуации взамен отсутствующих свободных 
ассоциаций. Нижеследующие два примера детских сновидений, не представляя собой 
ничего нового, явятся для вас наглядной иллюстрацией вышеописанных соотношений.
   На пятом месяце анализа десятилетней девочки я подхожу наконец к вопросу об 
ее онанизме, в котором она сознается с чувством глубокой виновности. При 
онанизме она испытывает ощущение сильного жара, и ее отрицательное отношение к 
действиям, связанным с гениталиями, распространяется также и на эти ощущения. 
Она начинает бояться огня, не хочет носить теплого платья. Опасаясь взрыва, она 
не может видеть без страха пламени в газовой печи, расположенной в ванной 
комнате рядом с ее спальней. Однажды вечером в отсутствие матери няня хочет 
растопить печь в ванной комнате, но не может сама справиться и зовет на помощь 
старшего брата. Он тоже ничего не может сделать. Маленькая девочка стоит рядом, 
и ей кажется, что она могла бы справиться с этой работой. В следующую ночь ей 
снится та же самая ситуация с той лишь разницей, что в сновидении она 
действительно помогает растопить печь, но допускает при этом какую-то ошибку, и 
печь взрывается. В наказание за это няня держит ее над огнем, так, что она 
должна сгореть. Она просыпается, испытывает сильный страх, будит тотчас же свою 
мать, рассказывает ей свое сновидение и заканчивает свой рассказ предположением 
(основанным на своих аналитических познаниях), что это было, вероятно,