Непосредственное наблюдение детей на службе психоаналитической детской 
психологии
* Ханс Хартманн первым из теоретиков психоанализа пришел к тому, что для 
психоаналитической психологии в целом и для психоаналитической детской 
психологии в особенности не нужно «ограничиваться данными, полученными 
психоаналитическими методами» (1950). В практическом анализе эта точка зрения 
была принята уже давно. Уже после появления работы 3. Фрейда «Три статьи о 
сексуальной теории» (1905) многие аналитики стали наблюдать своих собственных 
детей и находить подтверждение существования инфантильной сексуальности, 
Эдипова и кастрационного комплексов. В этом направлении в 20-е и 30-е годы 
педагогический факультет Венского психоаналитического института готовил 
воспитательниц детских садов и учителей. Айхорн, Бернфельд и их ученики 
поставляли материал наблюдений за беспризорными детьми, юными преступниками и 
подростками, вступившими в пубертат-ный возраст. Во время и после второй 
мировой войны этому последовало гораздо больше специализированных учреждений и 
проектов, в которых в центре внимания становилось наблюдение за младенцами, 
маленькими детьми и подростками.
   Хотя эти начинания были разветвленными и многоязычными, для многих 
аналитиков трудно было переключиться с рассмотрения глубины, т. е. 
бессознательных вытеснений, на поверхность, т. е. на проявляющееся поведение. 
Имеет ли внешне-аналитическое наблюдение значение для аналитической теории, и 
что оно вообще может быть, оставалось в течение десятилетий открытым и спорным 
вопросом. И только постепенно изменялось широкое аналитическое мнение от 
отрицательного к положительному. В том, что в конце концов они переубедились, 
мы благодарны прежде всего наблюдениям Рене Спитца,
   
Истоки детской психопатологии 279
Джона Боулби, Маргарет Риббл, Маргарет Малер, Солли Про-венц и др., а также в 
теоретическом отношении различным работам Эрнста Криза и Хайна Хартмана.
В целом история отношений между наблюдением внутри и вне анализа поучительна и 
изменчива. Она заслуживает рассмотрения в ее исторической последовательности.
Аналитик как глубинный психолог
Эта история начинается с неприятия и враждебного отношения со стороны анализа. 
В то давнее время, задолго до возникновения детско-аналитической специализации, 
имелось только два узаконенных направления: выработка аналитической техники и с 
ее помощью дальнейшее продвижение в область бессознательного. Оба проводились в 
направлении, обратном поверхности сознания. Тогда было особенно важно выделить 
различие между поверхностью и глубиной, т. е. между поведением и мотивацией, а 
не их тождественность. То, что мотивы скрыты за сознанием, т. е. могут быть 
бессознательными, было новым понятием, заслуживающим детального рассмотрения. 
Далекий от анализа мир не мог поверить в существование бессознательного, 
недоступного для сознания, или серьезно отнестись к эффективности сил, о 
которых ничего не говорит их самонаблюдение. Сегодня, когда многие 
аналитические аксиомы получили всеобщее интеллектуальное признание, трудно не 
верить, не знать и думать иначе, как при господствующем тогда отношении публики 
к анализу и аналитикам. Некоторые наделяют каждого аналитического работника 
жуткой способностью угадывать с первого взгляда все тайны своего партнера; то, 
что в этом нет ничего особенного и что аналитические методы дают эффект только 
постепенно при строго определенных условиях, они могут игнорировать как не 
имеющий значения факт. Другие — среди них и известные психиатры — не делают 
никакого различия между сознательным и бессознательным. Фактический инцест 
психопатического отца со своей дочерью значит для них то же, что и вытеснение 
Эдипова комплекса. В знаменитом тогда уголовном деле Хальсманна судья даже 
ссылался на желание смерти своему отцу у всех сыновей, не обращая вни-

280 Роэдел V. Детская психопатология
мания на различие между латентными и манифестными, вытес-ненными, сдерживаемыми 
и допущенными к действию побуждениями. Со стороны академической психологии были 
повторены попытки найти при помощи анкетирования доказательства или 
опровержения существования Эдипова комплекса, т. е. приникнуть при помощи 
различных по своей природе методов заграницы бессознательного и показать в 
сознательной памяти взрослых вытесненные остатки его инфантильных любовных 
порывов.
<    Не редка была путаница между содержанием бессознательного и его 
сознательной производной даже среди молодого поколения аналитиков. В учебных 
институтах, например, годами составляло труднейшую задачу убедить молодых 
психоаналитиков в различии между манифестным и латентным содержанием сновидений 
и удержать их от использования для толкования отдельно сознательного текста 
сновидений. Не менее редким было чрезмерное рвение, которое побуждало даже 
опытных судить по малейшим внешним признакам о бессознательных комплексах, 
инцсстных или мазохистических фантазиях, страхах кастрации или разрушительных 
желаниях смерти, не обращаясь к свободным ассоциациям и вне аналитической 
ситуации. Толкования такого рода, проводимые на базе недостаточного материала, 
могли привести при тогдашнем уровне знаний лишь к ошибочным выводам и еще более 
понизить авторитет психоанализа. Поэтому не случайно, что каждый серьезный 
аналитик сделал для себя правилом отказаться от внешних проявлений, 
продвигаться к вытесненному бессознательному только постепенно, при соблюдении 
всех правил толкований, т. е. оставаясь строго в пределах конкретной рабочей 
методики.
Производные бессознательного как материал наблюдений