роли,  заменив  собой  также и сверстников  для мальчика.  С  непоколебимым,
паранойяльным  упорством она считала, что  отец оказывает вредное влияние на
сына, возбуждая его  своей ненужной "возней"  и потаканием "прихотям", а  по
существу  -  реализуя его  природную активность  и эмоциональность. Особенно
бабушка была  недовольна нарушением  пунктуально  предписанного  режима дня,
поскольку внук должен был спать днем, "как положено", несмотря на то, что не
мог в это время заснуть. Когда ему исполнилось 5 лет,  по настоянию бабушки,
из семьи был устранен отец, так как он составлял конкуренцию ей и дедушке за
право  решающего голоса в семье. Внешне и темпераментом сын напоминал  отца,
что  усугубляло его положение  в семье. К тому же развод пришелся как раз на
возраст  максимальной потребности в идентификации  с ролью  родителя того же
пола в семье. В  это время  мальчика решили  отдать  в детский сад. Но из-за
большого количества развившихся  страхов, неуверенности в себе и  отсутствия
опыта  общения со сверстниками  он  не смог адаптироваться,  был заторможен,
плаксив,  переживал   отсутствие   матери,  несмотря  на  всю  сложность   и
противоречивость отношений  с ней. На этом  фоне  постоянных  и неразрешимых
стрессов  появились тики и  на  консультации  был поставлен диагноз  "невроз
страха".
 Как  мы   видим,  на  долю  этого  мальчика   пришлось   слишком  много
неблагоприятных  событий  в  его  непродолжительной   жизни,  что,  конечно,
превысило   порог   адаптивных   возможностей   и   вызвало   перенапряжение
нервно-психических сил в виде клинической картины невроза.
 Во  втором  случае речь пойдет о 9-летнем мальчике, раздражительном,  с
неустойчивым настроением, легко  устающим и  неуверенным  в себе.  По общему
мнению, он учится ниже своих возможностей,  легко отвлекается и не может, по
мнению  взрослых,  самостоятельно  готовить уроки.  Если  добавить  к  этому
головные  боли вечером, затрудненное засыпание, то будет  налицо клиническая
картина неврастении. В первые годы жизни он рос достаточно  спокойным. Между
родителями  тем временем  нарастали  конфликты,  в основном  из-за  жесткого
характера    отца,    которого   раздражала    эмоциональность   сына,   его
"неприспособленность"  и  капризы,  фактически  же  нормальные  для возраста
проявления  эмоций (сам  отец не был  в  роли сына,  поскольку  рано лишился
своего  отца   и  воспитывался  тетей  -   женщиной,  "правильной  во   всех
отношениях", но лишенной чувства нежности  и сострадания). Когда мальчику, о
котором  идет  речь,  было 5  лет,  родители  разошлись,  и  он  еще  больше
привязался к матери, не отпуская от себя, поскольку видел в ней единственный
источник безопасности и ответных чувств. Когда он стал посещать школу,  мать
повторно вышла замуж, и появившийся от нового брака ребенок полностью отвлек
ее  внимание от сына. О последнем, однако, "забота" проявилась одновременным
помещением в языковую и музыкальную школу.
 В последующие годы  мать  неузнаваемо  изменялась  в отношениях с  ним,
стала   проверять  каждый  шаг,  часто  раздражаться  и  кричать,  физически
наказывать за низкие оценки. В то же время она не могла помочь сыну, вселить
в  него уверенность и понять его переживания. Так мальчик стал эмоциональной
сиротой при  существующих  родителях, лишившись  не только  отца, но и тепла
матери,  ее  душевной  помощи.  Его  повышенная  утомляемость   -  следствие
длительно действующего стресса, обусловленного не столько  переутомлением от
повышенных нагрузок, сколько переживаниями своей неспособности, никчемности,
ненужности и одинокости в семье.
 В   результате  неблагоприятного  стечения  жизненных  обстоятельств  и
большого количества  аффективно заряженных переживаний происходит реактивное
заострение  эмоциональной   чувствительности  в   виде  сензитивности.   Она
рассматривается  как сочетание эмоциональной  неустойчивости,  беспокойства,
ранимости и уязвимости "я".
 Эти  дети   часто  волнуются,  обижаются  и   плачут.   Заметна  плохая
переносимость любых огорчений, ожидания, склонность к понижению настроения и
печали.  Они  испытывают  повышенную  потребность  в безопасности,  любви  и
сочувствии,  но  не  могут  ее  реализовать  из-за  отношения  родителей   и
сложившихся     обстоятельств.    Состояние     длительной     эмоциональной
неудовлетворенности и  психической  напряженности  в целом  указывает, таким
образом, на наличие хронической психотравмирующей жизненной ситуации.

 Психическая травма. Это  более  конкретное понятие, чем неблагоприятная
жизненная  ситуация  или   стечение  обстоятельств,  которые  в  отличие  от
психической  травмы  не   всегда  осознаются  и  переживаются,  но,   как  и
психическая травма, выступают в качестве  психогенного фактора при неврозах.
Психическая травма - это  аффективное  отражение  в  сознании  индивидуально
значимых событий в  жизни, оказывающих гнетущее, беспокоящее и отрицательное
в целом действие. В этом значении психическая травма личностно неповторима у
каждого  человека. Вместе  с  тем  есть много общего,  что  способно вызвать
аффективно    заостренное    переживание,   если    рассматривать    его   с
этически-нравственных  позиций эмоционального отклика при испугах и угрозах,
внезапных потрясениях, блокаде значимых  потребностей, невосполнимых потерях
и утратах. Психическая  травма  - одновременно  объективный  и  субъективный
феномен.  Объективна  она  постольку,  поскольку  отражает  общечеловеческий
регистр  переживаний субъективность ее -  в индивидуально различном, личном
характере  переживаний,  когда то, что  больно ранит, иногда надолго, одного
человека, другого затрагивает только вскользь, непродолжительное время.
 Психическая   травма  как  психологическое  понятие  включает   в  себя
осознанное восприятие каких-то индивидуально значимых,  неприятных  событий,