ворен и менее 
подвержен напряжению, во мне меньше сожаления, беспокойства и чувства 
экологической правильности все более проникает в мою жизнь. 

Эта точка зрения может повлиять на движение роста и на общество, поскольку 
проблема не в том, каковы вещи, а в иллюзии какими они должны быть. 
Распространение позиции совершенства может ослабить мертвую хватку иллюзий в 
нашей культуре. Отказ от обольстительной фантазии конечной цели, к которой мы 
идем, и просто понимание вещей такими, какие они есть, – весьма привлекательная 
возможность для меня. 



Глава 8
ЗАПАДНЫЙ ПОДХОД К ПРОСВЕТЛЕНИЮ 
В ПСИХОЛОГИИ
Все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хорошо. 
Моя душа имеет место в Царстве, – и все хорошо. 

Давид Целлер 

Одно из фундаментальных достижений даосизма в понимании, что качество создается 
и поддерживается существованием его противоположности. Говоря словами святого, 
когда мы слышим о сыновней почтительности, мы знаем, что дети уже не слушают 
родителей. Действительно, кто будет рассказывать о детях, слушающихся родителей,
 если это действительно происходит. Это начинает заслуживать обсуждения, если 
хотя бы некоторые из детей не слушаются. Точно так же, когда мы начинаем 
слышать все больше о трансперсональном или надличном, – можно предположить, что 
понятие личности преувеличивается. 

Трансперсональный опыт, превосходящий личное, – это такой опыт, в котором 
изменяется чувство "я", как отдельной изолированной единицы. Это может быть 
опыт знания или понимания других каким-то необычным образом или чувствования 
единства с природой, или с человеческим сознанием. Такой опыт может быть 
экстраординарным только потому, что наша культура очень ограничивает ординарное.
 Мы приучены к представлению об отдельной индивидуальной личности, сознание 
которой ограничивается кожей тела, поэтому иной опыт может рассматриваться как 
мистический или особый. Если вам повезло меньше, то его можно назвать 
ненормальным или психотическим. В других культурах, принимающих непрерывность 
сознания, такой опыт может быть естественно нормальным. Такие культуры 
рассматривают как ненормальную, даже психотическую, нашу занятость своей 
индивидуальностью. 

Возможно, что в успешной психотерапии трансперсональные переживания начинают 
возникать достаточно часто, но они обрываются из-за страха, присущего обоим 
участникам – терапевту и пациенту. Культурная канва, в которой подобный опыт 
является не только неожиданным, но даже подозрительным и болезненным, является 
серьезным препятствием для его возникновения. Как я понимаю, воздействие 
трансперсональной психотерапии состоит в создании способов работы или, точнее, 
точек зрения, в которых такие события могут возникать, и в поощрении процесса 
их возникновения. Опыт единства, единения, глубокого обобщения рассматривается 
не как таинственный, мистический или отдаленный, а как естественно 
развертывающийся природный процесс. 

В нашей культуре, полной экстремизма противоположного направления, такая 
попытка нуждается во всяческой помощи, какая только возможна. Я опасаюсь 
значительного расхождения в ближайшие годы: трансперсональная работа будет 
ощущаться все более таинственной, а личностно ориентированная терапия лишится 
глубины, ориентируясь на приспособление и заботясь лишь о поведенческих 
результатах. Я надеюсь в этой главе предложить вариант преодоления границы 
между личным и трансперсональным, описывая способ работы и представления, 
которые выросли из персональной гештальттерапии, но постепенно и почти невольно 
стали созвучными трансперсональным процессам. Я называю эти представления 
западным подходом к Просветлению. 

Природа Просветления
Ключевым аспектом Просветления в этой главе является переживание того, что 
настоящее совершенно таким образом, как оно есть. Всякая мысль о 
противоположном – это искажение, неполное видение ситуации, хотя это искажение 
само становится совершенно в этот момент. Есть два существенных момента, 
которые приводят к потере совершенства настоящего. 

Первое – это ошибка присваивания ценности событиям. Есть история о старом 
китайце, который единственный в деревне имел лошадь. Это означало, что он мог 
вспахать больше земли, чем его односельчане, так что он был относительно 
богатым. Все называли его счастливцем, пока однажды его лошадь не убежала. 
Тогда все стали называть его несчастным. К обеим этим оценкам он относился 
равнодушно. 

Несколькими днями позже его лошадь вернулась, ведя за собой другую, дикую 
лошадь. 

Поскольку вторая лошадь тоже стала принадлежать крестьянину, все говорили о его 
удачливости. Однако на следующий день его сын, забираясь на дикую лошадь, упал 
с нес и сломал ногу. Это односельчане сочли несчастьем, пока не появились гонцы 
императора, забирающие молодежь на войну. Они, разумеется, оставили юношу со 
сломанной ногой в покое. История имеет продолжение, но смысл уже ясен: ценность 
события может трактоваться ошибочно, с любой ограниченной точки зрения. Только 
более широкий взгляд может воспринять совершенство события, которое 
рассматривается как "не окей" с ограниченной точки зрения. 

Вторая ошибка, ведущая к нев