индивидуальности вопреки давлению, или конформизмом. Хорошим в сопротивлении 
была надежда сохранить собственную личность, собственное единство, а плохим – 
социальные неудобства вплоть до правонарушений, приведших их в эту психушку. В 
конформизме хорошим было социальное принятие и вытекающие из этого блага, 
например моя ученая степень и то, что в отличие от них я сегодня буду ночевать 
дома. Дурным было то, что теряется чувство внутреннего единства. Я был готов 
рассказать им о цене конформизма: одиночестве, чувстве, что сам себя предал, 
потере внутренней части себя, преодоление которых заняло у меня многие годы. Я 
полагаю, что мне удалось привлечь их внимание, когда я рассказал, что такое 
"капитан отряда бойскаутов" – кем я был, ценой потери нескольких возможных 
друзей среди бунтовщиков. Так или иначе, они увидели, что наша точка 
сопротивления – именно в различии выбора по одному и тому же поводу, и что 
каждый выбор имеет свои плюсы и минусы, свои потери и свои приобретения. После 
этой встречи у нас возникла вполне эффективная группа, в том числе мы 
использовали многое из традиционной техники Гештальта. 

Самораскрытие как способ жизни 

Процесс самораскрытия моделирует сам себя: независимо от содержания, он 
показывает ценности и трудности открытой жизни в общине или обществе. Фриц 
Перлз был могущественным и эффективным терапевтом, но когда он выходил из 
комнаты, люди поворачивались друг к другу и пытались делать то же самое исходя 
из своих закрытых позиций. Возникала какая-то неприятная атмосфера, в которой 
все ждали возвращения мастера. Лучше, когда лидер, практикующий самораскрытие, 
выходит, остальные продолжают разговаривать: ничто не должно измениться. 

Я бы не хотел оставить впечатление, что ролевое моделирование и самораскрытие 
предназначено для менее развитых качеств. Многим, конечно же, более всего 
хотелось бы услышать некий яркий анализ снов или какие-нибудь другие моменты 
техники. Но чаще всего приходилось слышать что-то вроде: "Да я не знаю – я 
просто начала себя лучше чувствовать и лучше понимать себя, когда увидела, как 
вы общаетесь с вещами..." 

А кто, как вы думаете, получает больше всего от ролевого моделирования и 
самораскрытия? Правильно, терапевт. Как бы я ни любил традиционно 
гештальтистскую работу, меня больше затрагивает, и больше интересует 
человеческое во мне, – самораскрытие. 

Существует ли сопротивление в гештальттерапии?
Этот последний раздел был написан как введение к предполагавшейся работе о 
сопротивлении в гештальттерапии. Я с большим интересом писал это введение, но 
мне сразу же расхотелось планировать остальную часть статьи. Введение мне по 
прежнему нравится, так что вот оно само по себе. 

Цель этой заметки двоякая: во-первых, рассмотреть понятие сопротивления в 
гештальттерапии, чтобы прояснить пути более эффективного обращения с пациентами.
 Во-вторых, показать при этом нечто относительно природы и качества Гештальта, 
как я его понимаю. 

Терапевтическое сопротивление – краеугольное понятие в психоанализе, и из этого 
развиваются его методы. Ему посвящены многие книги, любая конференция уделит 
ему достаточно внимания, и в повседневных разговорах оно тоже занимает свое 
место, обычно как объяснение неудач. 

По сравнению с другими подходами в психотерапии, гештальтисты уделяют 
сопротивлению сравнительно мало внимания. Упоминание о нем есть в книге Перлза 
"Эго, Голод и Агрессия" (1947г.) и его же книге с соавторами "Гештальттерапия" 
(1950г.). Однако в 800-стра-ничной книге "Пособие по гештальттерапии" (Хатчер и 
Химельстайн, 1976г.) лишь 5-6 раз упоминается это понятие, и то в основном в 
главе "Гештальттерапия с точки зрения психоанализа". Если упоминание 
сопротивления и можно встретить в работах гештальт терапевтов, то лишь 
постольку, поскольку последние практикуют смесь Гештальта с психоанализом, а 
отчасти, может быть поскольку считают, что такое распространенное понятие 
должно найти свое место или может быть они знают чего-то, чего мы не знаем. 

Я хочу выдвинуть предположение, что в гештальттерапии нам не нужно это понятие, 
оно вносило бы путаницу в наше мышление. Это не имеет отношение к применению 
этого понятия в любых других школах психотерапии. Понятия существуют только в 
контексте, и в контексте гештальттерапии нет необходимости и нет места для 
сопротивления, сколь бы ни было оно важным для психоанализа. 

Прежде всего мы должны коснуться некоторых философских и лингвистических 
вопросов. В нашей жизни мы почти всегда имеем дело не с реальностью, а с ее 
описанием, и это в тем большей степени, чем более культурными мы становимся. 
Вещи, или процессы не существуют в готовой форме в природе, ожидая человека, 
чтобы получить свое название. Из аморфного потока физико-химических событий мы 
абстрагируем вещь называнием ее, причем эту объективацию, или абстракцию, мы 
осуществляем весьма различными путями. Часто наши способы основываются на 
очевидных практических соображениях. Так, в эскимосском языке есть восемь 
различных слов для льда, отражающих практически значимые различия: насколько 
быстро он замерз, насколько он толст и пр. У нас есть только одно слово, а в 
древне-ацтекстком языке было одно слово для льда, снега, мокрого снега и града 
– для жителей субтр