, иначе 
вся жизнь пациента входит в конфликт с ним. 

Кроме того предполагается, что история возникновения симптома или 
поведенческого паттерна представляет гораздо меньше интереса, чем вопрос, что 
удерживает его. Функция, выполняемая симптомом в настоящий момент в жизни 
человека, точнее позитивная ее часть – выгода, – вот что прежде всего подлежит 
рассмотрению. Все организмы инстинктивно и эффективно уходят от неприятных 
стимулов и ситуаций, за исключением двух случаев: если нынешний дискомфорт 
сулит больше удовольствия в будущем, или если нынешний дискомфорт дает 
возможность избегнуть большей неприятности. Если человек сохраняет 
нежелательное поведение, мы знаем, что в этом есть какая-то выгода, какое-то 
видимое приобретение, ради которого организм и сохраняет это поведение. 

Часто сам выбор не осознается, и задача терапии – вернуть выбор в сознание, 
чтобы человек мог выбрать, сохранять ли ему этот стереотип поведения и 
связанную с ним выгоду, или отказаться от того и другого. История возникновения 
симптома часто используется как способ тянуть время, отвлечение, или как 
перекладывание ответственности на другого, вместо того, чтобы принять ее самому.
 

Использование гештальта в необычной среде
Часто во время обучения гештальттерапии возникают вопросы, применима ли она к 
людям и группам в случаях сильных отклонений от нормы – к тюремным заключенным, 
психотикам, умственно неполноценным и пациентам с органическими нарушениями. 
Часто вопрос сопровождается страшными историями: "Я пробовал технику пустого 
стула в тюрьме и можете себе представить, что из этого вышло". Я стараюсь как 
можно лучше ответить на такие вопросы, использую демонстрации, рассказываю 
анекдоты из собственного опыта подобной работы, но при этом я часто чувствую 
некоторую неудовлетворенность. Со временем я стал испытывать странное чувство, 
когда задается такой вопрос. Хотя люди обычно задают его искренне, вопрос 
кажется неоправданным. 

Гештальт как прием или Гештальт как основа бытия? 

Наконец я стал понимать, что сам вопрос задается с точки зрения определенного 
представления о Гештальте, то есть в предположении, что Гештальт определяется 
как набор приемов! Если терапевт использует пустой стул, избегает определения 
"это-оно", спрашивает: "Что вы испытываете?" достаточно часто, и работает со 
снами – это гештальттерапевт, и занимаясь всем этим, он осуществляет 
гештальттерапию. Я понимаю это с точностью до наоборот. Для меня – и я полагаю, 
что для большинства гештальтистов, Гештальт – это не набор техник, а основа 
бытия. Не то, что вы делаете, делает вас гештальтистом, а цели, с которыми вы 
делаете нечто. Еще точнее, даже не цели, а состояние сознания, в котором вы 
делаете то, что вы делаете. Много написано про технику Гештальта и я сам 
написал главу под таким названием утверждая, что определенные действия более 
подходят для Гештальта. Но не в этом суть Гештальта. 

Задача Гештальта – в расширении сознания, в большей интеграции, большей 
целостности, большей внутриличностной коммуникации. Все, что делается с 
подобными целями, – это Гештальт. Все, что делается с другими целями, – нет. 
Если у вас есть подобные цели, вы можете пользоваться вопросами из языка 
"оно-это", интеллектуально говорить о прошлом и все же осуществлять 
гештальттерапию. Если же вашей целью является приспособление, самоуправление 
или изменение чего-то – это не гештальттерапия, даже если вы пользуетесь 
пустыми стульями, говорите о фигуре и фоне, и прекрасным образом используете 
язык ответственности. 

Нет ничего плохого в других целях. Все это может случиться и в результате 
гештальттерапии, и это даже весьма вероятно. Другие цели также вполне 
справедливо могут быть целями пациента. Терапевт может иметь любую из этих 
целей в течение определенного отрезка работы, – но работая на эти цели, он не 
гештальтист. Терапевт может свободно менять стили и задачи; он может в течение 
40 минут заниматься приспособлением или десенсибилизацией, т.е. уменьшением 
чувствительности, и 10 минут – гештальтом. Но занимаясь Гештальтом, терапевт не 
может ставить перед собой фиксированную задачу, он должен быть готов принять то,
 что возникает спонтанно, цели работы остаются открытыми. 

Однажды студент спросил: "Если вы движетесь в определенном направлении с 
пациентом во время гештальттерапии, а ваш со-терапевт слева говорит..." – я 
прервал его, ибо ответ был ясен: если вы "движетесь в определенном направлении",
 то вы не занимаетесь Гештальтом, что бы ни говорил ваш со-терапевт слева. 

Если мы принимаем Гештальт как основу бытия, тогда техника становится просто 
вопросом стратегий, тактик и приемов, в которых эта основа бытия воплощается в 
той или иной ситуации – иная ситуация потребует иной техники, и она, 
естественно, будет разработана. 

Гештальт посредством ролевой игры и самораскрытия 

Я полагаю, что если мы применим Гештальт как основу бытия или цели сознавания, 
интеграции и большей внутрил