ь на вас и сказать, что вы закрыты. Гештальт 
стремится помочь вам ясное сознавать то, что существует для вас самих. В лучших 
проявлениях Гештальт не интерпретирует, не накладывает на вас ничего. Если я 
действительно работаю в духе Гештальта, ничто из того, что я знаю о вас, не 
имеет такой ценности, как то, что вы знаете о себе. Если я продолжаю видеть вас 
закрытым и настаиваю на этом, когда вы говорите, что вы открыты, мне нужно 
посмотреть на свои собственные проекции. 

У.: Если вы ведете группу Гештальта, и кто-то работает, а вы говорите: "Почему 
ты действительно не входишь в этот момент, сосредоточься на этой вещи, которую 
ты делал..." – это звучит так, будто вы имеете гипотезу относительно этого 
момента. 

Энрайт: Да, это так звучит, но можно надеяться, что это не так. Если у меня и 
есть гипотеза, хорошо бы, чтобы ее не было. Это энергетический момент, и я 
отброшу ее, как горячую картофелину, как только выяснится, что она ошибочна. 
Все, что я делаю – следование за потоком энергии. Я слежу за концентрацией 
энергии, за тем, что кажется ее фокусами, и привлекаю к ним внимание. У меня 
постоянно были гипотезы, и они постоянно уводили меня не туда. Если я следую 
гипотезе, я не иду за тем, что значимо для вас. 

Внимание и сознавание
Я дам вам простую формулировку того, как работает Гештальт. Это так просто, что 
часто неправильно понимается. Можно составить о каждом два независимых 
представления. Одно состоит в том, что можно измерить все состояния тела, все 
энергетические проявления в теле, причем с той или иной детализацией – ЭЭГ, 
электрокардиограммы, психогальванограммы и другие способы измерения физических 
и энергетических процессов. Также мы можем записать то, что человек сознает. 
Высокая корреляция между тем и другим – это психическое здоровье. Низкая 
корреляция – психическое нездоровье. Единственная цель Гештальта – соединить 
сознавание и энергию, сделать их конструктивными так, чтобы энергетический 
поток сопровождался соответствующим сознаванием. Или мог сопровождаться – 
иногда мы произвольно автоматизируем нечто на какое то время, не обращая на это 
много внимания, и это хорошо. Но способность в случае необходимости ясно 
сознавать любой энергетический процесс – показатель психического здоровья. 

Если напротив вас сидит паренек и говорит: "Да, сэр доктор, я действительно 
люблю свою жену, у меня нет здесь проблем", – а при этом он вбивает кулак одной 
руки в ладонь другой, вот так (показывает), – здесь возможно несоответствие, 
имейте в виду – только возможное несоответствие. Имеется энергетическое 
проявление, может быть не сознаваемое. Я спрошу его: "Можете ли вы сказать, что 
вы делаете руками?". Я не спрошу: "Замечаете ли вы, что вы ударяете рукой?", 
потому что может быть он и не ударяет. Он может сказать: "Я, вроде бы, 
поглаживаю руку". Я не хотел бы быть его женой, но если в его вселенной это 
ласка – это ласка. А если я назову это ударом вместо ласки, я, может быть, 
уведу его в сторону, я сделаю для него более трудным выяснить, что же 
происходит. Так что я очень-очень осторожно спрашиваю, оставляя ответ открытым, 
так что он дает в ответ глаголы. Если он скажет: "О, я, кажется, ударяю свою 
руку!" – хорошо. Я могу не сказать ничего больше. Может быть сознавание 
возникает в нем спонтанно, может быть посредством отрицания: "Да, бывало, я ее 
иной раз поколачивал, но я никогда больше не буду этого делать". Хорошо, это то,
 где он находится. Или если я по-прежнему заинтересован тем фактом, что он 
ударял руку, и хочу, чтобы он обратил на это внимание, я могу спросить: "Где вы 
более живо чувствуете удар – в кулаке или в ладони?". Может оказаться, что это 
жена постоянно его бьет. Если он более живо ощущает ладонь, он может продолжить 
так: "Да, я люблю свою жену, хотя она меня постоянно бьет". Может оказаться, 
что не он бьет, а его бьют! Все, что мы знаем с уверенностью, это что имеет 
место определенный энергетический процесс, который может не сознаваться и может 
быть связан – мы не знаем как – с тем, что он говорит. Мы предполагаем, что его 
словесное изложение того, что он в настоящий момент сознает, неполно, и 
физическое действие, сопровождающее это утверждение, помогает нам дополнить 
нечто, и поможет ему расширить свое сознавание, включить в него еще что-то. 
Гештальтист в работе чаще всего занимается именно этим – помогает полнее 
сознавать энергетический процесс, который по-видимому сознается лишь отчасти. 

У.: Есть ли здесь какой-нибудь селективный процесс? 

Энрайт: Да! Интенсивность. Это в действительности две вещи. Интенсивность 
самого энергетического процесса, который кажется выпадающим из сознавания, и то,
 насколько он кажется выпадающим. Не очень интенсивный процесс, совершенно 
неосознаваемый, стоит привлечь к осознанию. Интенсивный процесс, который лишь 
частично сознается, заслуживает привлечения к нему специального внимания. В 
случае парня, ударявшего себя по руке кулаком, у меня не было никакой гипотезы, 
я не представлял себе, что там происходит. Вообще Гештальт работает лучше, 
когда у вас нет гипотезы. Одна из ценностей гештальтистского обучения для 
психотерапевтов, даже если они не принимают его в целом, состоит в том, что он 
освобождает от принудительной необходимости все понимать. 

Аргументы против расчетливости в Гештальте
Фриц часто произносил фразу, которая выводила людей из себя: "Оставьте ваш ум и 
обратитесь к чувствам". 

Если вы представите себе источник энергии с ограниченным выходом и компьюте