регация обычно 
приводит к тому, что мы знаем достаточно хорошо многих членов нашей гендерной 
группы и лишь весьма ограниченное число членов другой гендерной группы (как 
правило, ими оказываются члены нашей семьи или партнеры по романтическим 
связям). Не зная достаточного числа представителей иной гендерной группы, мы 
стараемся полагаться на наши стереотипы — до тех пор, пока не приобретаем 
достаточный опыт, чтобы убедиться в непригодности этих стереотипов для оценки 
большей части членов чужих групп. Такой подход особенно часто используется в 
ситуациях, когда социальные условия поощряют стереотипирование представителей 
других групп (в данном случае — членов иной гендерной группы), которое, как мы 
вскоре увидим, нередко может носить случайный характер.
Потребность в самоуважении.
    Хотя гендерная сегрегация и естественная человеческая склонность разбивать 
людей по взаимоисключающим группам частично объясняют то, почему мы так тверды 
в своем убеждении, что между гендерами существуют серьезные различия, вполне 
вероятно, что здесь есть и нечто иное. Таджфел и Тернер (Tajfel & Turner, 1979) 
предположили, что люди неохотно воспринимают информацию, противоречащую их 
стереотипам, поскольку они сами испытывают определенную эмоциональную 
заинтересованность в сохранении различий между своей и чужими группами. Эта 
эмоциональная заинтересованность является, по существу, «поддержкой своего эго»,
 осуществляемой путем причисления себя к некой «высшей» группе. В общем случае 
люди стремятся уверить себя в принадлежности к самой лучшей группе, подчеркнуть 
ее своеобразие и одновременно принизить достоинства других групп для того, 
чтобы доказать, что их группа достойна большего вознаграждения, чем другие 
(Billig & Tajfel, 1973; Brewer, 1979; Burn & Oskamp, 1989; Crocker & Luhtanen, 
1990; Turner, 1987). Теория, в которой говорится о том, что человек относится к 
своей группе намного благосклоннее, чем к другим, и это позволяет ему повысить 
свою самооценку, получила название теории социальной идентичности (social 
identity theory) (Tajfel, 1981, 1982; Turner, 1987). Согласно Таджфелу (Tajfel, 
1981, p. 255) понятие социальной идентичности является «частью я-концепции 
индивидов, которая берет начало из их осознания принадлежности к некой 
социальной группе (группам) и из осознания ценности и эмоциональной значимости 
такого членства». Крокер и Лухтанен (Crocker & Luhtanen, 1990) назвали этот 
источник самоуважения коллективной самооценкой (collective self-esteem).
   Теория социальной идентичности
    Бревер (Brewer, 1990) полагает, что человек имеет две противоположные 
потребности: подтвердить свое сходство с другими людьми и сохранить собственную 
индивидуальность. По мнению Бревера, мы хотим походить на окружающих и в то же 
время отличаться от них. Деление людей на членов своей и чужих групп помогает 
достичь и той и другой цели. То, что мы имеем нечто общее с другими членами 
нашей группы, подтверждает правильность наших действий и дает чувство 
принадлежности к ней, в то время как отличия нашей группы от других служат 
доказательствами нашей уникальности. Гендерная идентичность и четкое разделение 
всех людей на мужчин и женщин служит реализации этих функций. Например, мужчины 
традиционно стремятся избегать любой деятельности, которая характеризуется как 
женская, предпочитая заниматься тем, что будет подчеркивать их мужественность 
(в частности, определенными видами спорта). Нередко это сплачивает группу и 
является свидетельством уникальной социальной идентичности мужчин.
   Теория социальной идентичности (Social identity theory). Человек относится к 
своей группе намного благосклоннее, чем к другим, и это позволяет ему повысить 
свою самооценку.
    Бревер (1991) отмечал, что пристрастное отношение к своей группе чаще в 
большей степени проявляется у членов тех групп, которые находятся в невыгодном 
положении. Другие исследования указывают на то, что подобное происходит 
особенно часто, когда низкий статус группы воспринимается как несправедливость 
(Caddick, 1982; Ellemers et al., 1993; Folger, 1987; Turner & Brown, 1978). 
Согласно Бреверу (1991, p. 481) группы, испытывающие подобные чувства, 
преобразуют «то, что болезненно воспринимается на индивидуальном уровне» в 
«источник гордости на групповом уровне — скорее как знак отличия, а не как 
печать позора». Например, такие «феминистки — сторонницы различий», как Хардинг 
(Harding, 1986) и Джиллиган (Gilligan, 1982), подчеркивают желательность 
стереотипных женских качеств и отвергают стереотипные качества мужчин (в 
противоположность «феминисткам — сторонницам сходства», которые минимизируют 
гендерные различия и обращают внимание на сходства представителей разных полов 
и андрогинизм). Феминистки первого типа выделяют те качества, которые 
традиционно считаются негативными — например, склонность полагаться на интуицию,
 эмоциональность, отсутствие эгоцентризма, активно подчеркивают их 
характерность для женщин, а затем превращают их в источник гордости 
представительниц своего пола. В бестселлере под названием Women Who Run with 
the Wolves (Estes, 1992) также отстаивается идея об «инстинктивной женской 
натуре» (термин, придуманный Эстес). Когда женщины говорят о мужчинах как об 
«иных существах», приводя при этом аргументы типа «женщина никогда бы так не 
поступила» или «все мужчины такие бесчувственные», они нередко испытывают 
удовольствие просто от мысли о своей схожести с другими представительницами 
своего пола и об отличии от представителей противоположной гендерной группы.
    По результатам опроса, проведенного институтом Гэллапа в 1993 г., 43% 
американцев считали мужчин и женщин сходными по своей сути существами, в то 
время как среди американок подобного взгляда придерживалось лишь 26% (Newport, 
1993).
    Группы нередко укрепляют свою внутреннюю солидарность за счет подчеркивания 
негативных качеств представителей других групп и создания образа внешнего врага.
 Это свойственно как мужчинам, так и женщинам: и те и другие охотно