сти в усвоении схем тех 
ролей, которые исполняются исключительно мужчинами или исключительно женщинами.
   Схема собственного пола (Own-sex schema). Схема, состоящая из сценариев и 
планов действий, необходимых для реализации поведения, соответствующего гендеру.
 Как только дети оказываются в состоянии идентифицировать свой пол, у них 
появляется мотивация быть похожими на других членов своей группы, они начинают 
более внимательно наблюдать за принятыми в их группе моделями поведения.
    В итоге, поскольку мужчины и женщины стремятся играть различные социальные 
роли, поскольку тип поведения, считающийся подходящим для того или иного 
человека, зависит отчасти и от его пола и поскольку мы получаем многочисленные 
социальные обращения, поощряющие нас воспринимать гендеры совершенно разными, 
постольку мы в конце концов усваиваем, что гендер действительно является важной 
основой, используемой для категоризации людей. И стоит ли удивляться, что мы 
так часто прибегаем к использованию гендерных схем?
Запоминаемость информации, соответствующей гендерной схеме.
    Есть свидетельства того, что мы часто воспринимаем гендерные различия 
гораздо большими, чем они есть на самом деле, потому что схемы влияют на то, 
что мы замечаем в первую очередь, и потому что информация, соответствующая 
схемам, легче кодируется в нашей памяти (то есть кодировка упрощается, когда вы 
просто корректируете уже имеющуюся схему, а не создаете новую). Например, и 
мальчики, и девочки вспоминают людей, олицетворяющих собой стереотип 
определенного пола, а также их поступки гораздо лучше, чем тех мужчин и женщин, 
чьи образы и действия не соответствуют гендерным стереотипам. При этом подобная 
избирательность памяти наиболее сильна у детей, имеющих устойчивые гендерные 
стереотипы (Cann & Garnett, 1984; Furnham & Singh, 1986; Hepburn, 1985; Liben & 
Signorella, 1980; Martin & Halverson, 1983 a; Mills, 1983; Ruble & Stangor, 
1986; Stangor & Ruble, 1987, 1989).
    В общем случае оказывается, что мы лучше запоминаем информацию, 
соответствующую усвоенной нами схеме. Есть, однако, определенные условия, при 
соблюдении которых с большой вероятностью запомнится и та информация, которая 
со схемой не согласуется. Во-первых, конечно же, человек должен заметить эту 
информацию. Во-вторых, он должен иметь мотивацию для попыток объяснить ее 
несоответствие. Хасти (Hastie, 1981) утверждал, что несогласующаяся со схемой 
информация может вспоминаться в тех случаях, когда она конкурирует с 
информацией, содержащейся в схеме, и когда когнитивная задача, стоящая перед 
индивидом, требует, чтобы человек использовал эту информацию. В-третьих, 
человек не должен объяснять несоответствие информации сложившейся ситуацией или 
случайными искажениями.
    Однако даже если человек и запомнит противоречащую схеме информацию, это 
еще не означает, что он обязательно изменит свои стереотипы. Природа схем 
такова, что они сохраняют свою прочность и при столкновении с доказательствами, 
их опровергающими. Подобное явление получило название эффекта устойчивости 
(perseverance effect). Фиске и Тейлор (Fiske & Taylor, 1984) указывали на то, 
что если бы люди изменяли свои схемы, пытаясь подогнать их к каждому нюансу 
любой возникающей ситуации, то преимущества, которые обеспечивает использование 
схем при обработке информации, были бы сведены к нулю. Итак, что же люди делают,
 сталкиваясь со случаями, не укладывающимися в сложившуюся у них схему? Один из 
возможных вариантов: создать новые подкатегории или подтипы, которые позволят 
сохранить общий стереотип, в то же время зная, что он подходит не для всех 
элементов данной категории (Taylor, 1981). Например, До (Deaux et al, 1985) 
установила, что люди имеют определенные подкатегории для классификации женщин 
(домохозяйки, карьеристки, спортсменки, феминистки и объекты сексуального 
влечения) и мужчин (спортсмены, «синие воротнички», бизнесмены и мачо). Эдвардс 
(Edwards, 1992) выявил четыре подтипа мужчин: бизнесмены, спортсмены, любители 
семейного очага и неудачники.
   Эффект устойчивости (Perseverance effect). Явление, состоящее в том, что 
даже если человек и запомнит противоречащую схеме информацию, это еще не 
означает, что он обязательно изменит свои стереотипы. Природа схем такова, что 
они сохраняют свою прочность и при столкновении с доказательствами, их 
опровергающими.
    Нередко люди, сталкиваясь с индивидами, которые не укладываются в их схему, 
в ответ создают для них категории исключения из правил (exception to the rule 
cathegory). В одном из исследований (Rothbart & Lewis, 1988; Weber & Crocker, 
1983) высказывалось предположение, что если противоречащее схеме поведение 
исходит от члена группы, который считается для нее нетипичным, то в этом случае 
схема редко подвергается пересмотру. К примеру, Фиске и Стивенс (Fiske & 
Stevens, 1993) отмечали, что женщина — пилот истребителя, имеющая мужа, двоих 
детей и обожающая готовить, в большей степени способствует разрушению 
стереотипов, чем незамужняя женщина-пилот, ненавидящая готовить. Они объясняют 
данный феномен тем, что для первой из женщин труднее найти соответствующий ей 
подтип. Брем и Кассин (Brehm & Kassin, 1992) указывали на то, что члены 
стереотипных групп часто сталкиваются с одной не очень простой дилеммой. Для 
преодоления стереотипов им необходимо представить себя исключением из общего 
правила. Однако для стимулирования изменений группового стереотипа им нужно 
казаться типичными представителями своей группы для того, чтобы суметь 
эффективно повлиять на ее образ. В качестве примера применения стратегии 
исключения из правил к информации, не соответствующей имеющейся схеме, 
рассмотрим случай знакомой мне женщины-архитектора, которая неожиданно узнала, 
что ее профессия мало подходит для представительниц ее пола. Как-то она 
поведала мне, что ее босс заявил, что он сильно сомневается в том, что женщина 
может сделать хороший проект. Тогда она спросила его: «А что вы скажете обо 
мне? Вы же сами пригласили меня на работу и способствовали моему продвижению. К 
тому же я знаю, вы считаете меня хорошим архит