Решил больше не поддаваться. Попросил Николая, напарника моего, щипать меня 
и толкать в следующий раз, если потянет в сон. И действительно, на четвертом 
сеансе опять куда-то поплыл, еще до начала счета. Только при одном взгляде на 
этого Лапоткова уже глаза заволакивает, особое у него лицо, хотя вроде бы 
неприметное... Уже почти отключился, тут Николай мне изо всех сил начал уши 
крутить и тереть, как пьяному. Оклемался. А Николай сам застывать начал, как 
свечной воск, минуты через две, я его тоже едва открутил. На пятом сеансе 
держались за руки, слегка выпив для поднятия духа, щипали друг друга, 
продержались   нормально.
    После этих сеансов я так и хожу у нас в общежитии под прозвищем «Сергей 
Неронович Гулливер». Отшучиваюсь: «Смотрите у меня, кариатиды поотрубаю».
    Вам все это наверняка мало интересно — наэкспери-ментировались, навидались 
и не такого. А вот я просто заболел, заболел гипнозом. Не в смысле плохого 
самочувствия, нет, все нормально, работаю, учусь в заочном политехническом, 
собираюсь жениться. Но гипноз стал просто какой-то кг.вязчивой идеей, дни и 
ночи думаю, не могу успокоиться, забросил даже любимую гитару... Вошло в голову,
 что я должен сам овладеть гипнозом. Во что бы то ни стало! До такой степени, 
как этот Лапотков, и даже сильнее! — чтобы всякого мог погрузить в гипноз не 
только по его желанию, но и против воли. Вот так!..
    Кстати, потом мы узнали, что Лапотков этот не психолог, как себя называл, а 
то ли разжалованный тренер, то ли сокращенный актер. И будто его несколько раз 
выволакивали вдребезину пьяным из ресторана нашего райцентра, а потом посадили. 
Но может быть, это просто сплетни.
    Уже больше года я занимаюсь гипнозом сам, ищу литературу, изучаю... Почти 
каждый день провожу хоть какой-нибудь опыт над кем-то из окружающих или над 
собой. Стою, например, у стены, смотрю в точку, пока не начинаю непроизвольно 
падать назад — одно из моих упражнений, придумал сам... Просто не в своей
    219
    тарелке себя чувствую, если не поработаю.
    Первое время ничего не получалось. Усаживал, укладывал моих испытуемых — 
ребят с работы, из общежития, из соседних дворов — так и эдак, ходил вокруг, 
делал пассы, гладил, бубнил, считал, приказывал, глядя в глаза, и прочее — 
никакого толку, одно ржанье — все начинали ржать, и я вместе со всеми.
    А потом вдруг прорвалось. Начало получаться!
    (Подчеркнуто Лялиным. Подколотая заметка.— Вот, вот... «получиться» у 
самодеятельника может и сразу — как выигрыш в лотерее,— а может лишь после 
изрядного числа неудачных проб. Но если упрям, получится наконец обязательно: 
сработает простая статистика, как на рынке: и самый залежалый товарец у 
захудаленько-го продавца кто-нибудь да возьмет. При гипнозе удачи и неудачи 
оказывают удвоенное психологическое влияние: и на «субъекта», и на «объекты». 
Когда косяком неудачи, из круга «неверие-самоневерие» выбраться нелегко. Зато 
ежели вдруг «прорвется» — попробуй останови! В этот миг, обалдев от восторга, 
доморощенный гипнотизер или экстрасенс полагает, что вот — «открыл, наконец, 
свой дар», не подозревая, что всего-навсего вытянул долго не попадавшийся 
счастливый билетик.)
    ...В первый раз испугался ужасно: вижу во время счета, что у одного из моих 
подопытных глаза начинают мутнеть, лицо разглаживается, веки опускаются... Едва 
досчитал, сразу же даю команду: «Проснуться» — а он не просыпается! Не 
шевелится! Меняю внушение: «Проснешься при окончании счета в обратном порядке и 
хлопке в ладоши». Проснулся, но глаза еще минут пять были мутными...
    В другой раз после рабочего дня посадил троих наших ребят на бетонную плиту,
 с упором ног в землю и встал напротив. Приказал смотреть мне в переносье не 
отрываясь. Начал внушать жестким голосом: «Сейчас тела ваши будут тяжелеть. 
Ноги будут врастать в землю. Как корни, врастать в землю... Вы одеревенеете, 
одеревенеете... Вы не сможете оторвать ноги от земли. Ноги врастают в землю...»
    Закончил внушение. Велел попробовать подняться. Двое поднялись, один легко, 
другой тяжело. А третий не может. Сидит, как прикованный. Продолжает на меня 
смотреть, не отрываясь. Я ему: «Ну все, хватит.
    220
    Теперь вставай. Все, конец».— А он все сидит. Пытаюсь поднять... 
Действительно, будто в землю врос! Невозможно оторвать, свинцовая тяжесть. 
Глаза стеклянные... Втроем подняли его с ребятами — начали расталкивать, 
тормошить. А он не реагирует, как вкопанный стоит.— «Витька, ты что?» — Ни 
звука.— «Кончай прикидываться».— Молчит.— «Ну, давай поговорим. Ты что сейчас 
чувствуешь?» — Молчит, только пытается промычать что-то. Речь отнялась. Целый 
час так простоял, крутились мы вокруг, так и эдак... Я вггушал: «Говори! Можешь 
говорить!» — никакого толку, ни слова. А ему домой идти, жена ждет, ребенка из 
садика забирать...
    И тут осенило, вспомнилось: надо же его снова усыпить, как делал и Лапотков,
 меняя программы внушений, сперва опять усыпить!..
    Посадил, дал команду «Закрыть глаза, спать. Спать спокойно. Спать глубоко, 
спокойно...» Смотрю — задышал ровнее, порозовел. Внушаю: «Сейчас сможешь легко 
говорить. Отвечай мне, как себя чувствуешь?» — «Нормально».— Тут ребята 
вздохнули, а с меня градом пот...— «Теперь на счет десять проснешься. Говорить 
будешь легко». Проагулся. Речь нормальная. О том, что с ним было, не помнит. 
Сколько времени прошло, не имеет понятия. Втроем домой проводили. Ничего не 
сказали...
    После этого случая с месяц ни над кем никаких экспериментов не проводил, 
зарекся. А потом опять потянуло, не смог себя превозмочь. Да и просили ребята — 
показать чудеса. Уже поняли: что-то есть и во мне... Старался поосторожнее.