самостоятелен. Это разрушитель стереотипа, но также и создатель его и 
строжайший приверженец. Если уж он подпал под внушение, дело принимает 
безнадежный оборот: принятому или созданному им самим стереотипу он следует до 
конца, до момента, пока не сожжет то, чему поклонялся, и не поклонится тому, 
что сжигал.
    Наблюдая за отношениями циклотимиков и шизоти-миков в обыденной жизни, 
часто задаешься вопросом: прав ли Кречмер, полагавший, что «оба сорта людей 
плохо понимают друг друга»? Да, так бывает часто, и думаю, можно не объяснять, 
почему. Особенно при первом  контакте.
    Где-то мне встретилось выражение: «человек кошачьего типа». Ах, вот где: 
так назвал самого себя Грей Уолтер, блестящий английский нейрофизиолог, автор 
прекрасной книги «Живой мозг».
    «Я человек кошачьего типа» — это значит: не люблю фамильярности, хожу сам 
по себе, терпелив, но капризен, отличаюсь постоянством привычек, но неожидан. 
Кошки — это, бесспорно, шизоиды, хотя и среди них есть свои циклотимики. Ну 
конечно, с чего бы это кошкам и собакам хорошо понимать друг друга? (А циклоид 
— это, разумеется, собачий тип.)
    Нередко, однако, оказывается, что циклотимик и шизотимик сходятся в 
дружеской или супружеской паре. Когда так происходит, союз оказывается обычно 
на   удивление   прочным    (опять    вспоминаются   Дон
    96
    Кихот и Санчо Панса). Тут уж, очевидно, срабатывает принцип 
дополнительности. Кому и приспособиться к шизотимику, если не циклотимику, 
гибкому и синтон-ному?
    Если уж кошка с собакой сошлись характерами, то дружба эта трогательнее и 
прочнее, чем дружба двух псов или двух котов (последнее возможно ли?). Но что 
возобладает, притяжение или отталкивание, предсказать трудно, так же как трудно 
предвидеть, кто окажется ведущим, а кто ведомым. Казалось бы, шизотимик, менее 
внушаемый, более самостоятельный, должен быть лидером. Так оно часто и выходит, 
особенно если шизотимик активный. Но как конкретно повернется дело, зависит, 
конечно, от массы переменных различных порядков. Чаще всего схема такая: 
шизотимик — стратегический лидер, циклотимик — тактический.
    Самые лучшие человеческие качества, в социальном своем значении 
тождественные, у представителей обоих полюсов проявляются по-разному и приводят 
к неодинаковым результатам. На шизотимном полюсе — чистота, трепетная 
преданность, самоотверженность. Да, если искать добродетель, то она здесь. 
Некоторые психиатры позволяют себе говорить даже о «шизофреническом 
благородстве», о «шизофренической честности». Пусть шизофреническое, в этом ли 
дело? Но обязательно: даже при самой интенсивной, конкретной и трезвой 
деятельности в пользу других — что-то отрешенное, обобщенное, надреальное. 
Таков шизотими-ческий альтруизм — альтруизм Дон Кихота.
    У циклотимика альтруизм земной, щедрый и изобильный, никакой отрешенности и 
самоотверженности, просто и в голову не приходит, что может быть иначе: это не 
добродетель, но та человеческая надежность и теплота, к которой так легко 
привыкаешь и без которой так трудно.
    19. Куда девались чёрт и дьявол?
    Это приходится ощущать каждый день.
    Передо мной пациент или не пациент, а просто знакомый или незнакомый 
человек, с которым я разговариваю, вступаю в какие-то отношения. Я смотрю, 
говорю...
    97
    4 В. Леви, кн. 3
    Не понимаю...
    Прогнозирую, предвижу, ставлю диагноз, лечу, иногда успешно, успокаиваю, 
ободряю, отказываю, советую, не советую, просто общаюсь — и не понимаю.
    Не понимаю этот голос, чуть дер1гувшуюся щеку, этот блестящий лоб, эту 
усмешку, это прощание... Так много человека — не понимаю его.
    Чувство пропажи, безвозвратной пропажи: сколько вижу, сколько слышу, 
воспринимаю от человека — и не осмысливаю, не знаю и никогда не узнаю значения, 
причины,   забываю...
    Опорные точки? Конечно, есть. И Кречмер помогает среди многих. Но ведь я 
сказал, что он сделал попытку с негодными средствами. Конечно, с негодными. И 
Павлов — с негодными. Никто, никто еще не предложил умственного аппарата, 
пригодного для охвата хотя бы миллионной доли человеческого многообразия. И 
генетические изыскания Кречмера с сегодняшней строгой точки зрения весьма слабы,
 и популяция ограниченная, только немецкая, верхнесаксонская, и объяснить, 
почему шизоиды чаще астеники, а циклоиды — пикники, почему все-таки у 
добродетели и у черта нос острый, а при юморе толстый, он не смог, тем более 
что это далеко не всегда так.
    Но рациональное зерно прорастает. Современный американский последователь 
Кречмера, биолог и психиатр Шелдон, стремясь очистить проблему «телосложение — 
характер» от угнетающей связи с патологией, предлагает очередную схему типов, 
оснащенную солидным математическим аппаратом. Идет он при этом в буквальном 
смысле от яйца, от зародышевых первоначал.
    Основа, сколок внешнего облика, по его мнению, зависит от того, в каком 
отношении друг к другу оказываются элементы трех главных зародышевых зачатков, 
из которых происходит все, что ни есть в нас.
    Вот перед нами эндоморф: человек, формы тела которого закруглены, полости 
объемисты, внутренние органы больших размеров. Такой человек легко держится на 
воде. Когда-то разновидность такого типа описывалась еще под названием