Резкая перемена климата. Внезапный сбой физического здоровья. Жизненное 
крушение с полным лишением возможности действовать. Депрессия у гипоманьяка, 
коль скоро она развилась, до крайности тяжела. Если нет рядом чуткого ума и 
бдительных глаз — это катастрофа.
    15. «Избегнуть мешать  тайным системам...»
    Между тем нить изложения снова ведет нас к физиономике: пора переходить на 
другую сторону оси. Кра-
    70
    сивая циклотимная лысина — как отполированный бильярдный шар, шизотимная — 
словно выедена мышами.
    Но еще характернее шапка волос при астеническом телосложении. Дон Кихот, 
великолепный шизоид, в сопровождении  циклотимика Санчо Пансы.
    Классические наблюдения, сильно пошатнувшиеся в своей достоверности, но еще 
кое-что значащие. Астеник, антипод пикника,— «ядерный» вариант шизотим-ной 
конституции, но опять же никак не обязательный. Тут и сколько угодно атлетов, 
громадных и маленьких, и всевозможных нескладных, и даже пикники, только 
какие-то не такие. Шизотимный полюс широк, широка и  шизофрения.
    (Астеник — по-гречески «степос» — сила,— буквально: слабый, лишенный силы; 
но это название часто не соответствует действительности: и физическая и 
психическая сила астеника, худощавого тонкого человека, может быть очень велика.
)
    Астеник тоже смотря какой. Есть вариант, внешне лучше всего представленный 
персонажами Боттичелли,— тип, который американцы назвали «плотоядным»,— 
искрящийся, раздражительный, с быстрым индуктивным умом, энергичный, остроумный,
 повышенно эротичный, склонный к туберкулезу. Может дать внезапный буйный 
психоз, но опасность шизофренического распада ничтожна, очень сильный тип.
    Нет, решительно невозможно дать хотя бы приблизительное единое определение 
внешности шизотими-ка — настолько они разные; и все же — и все же! — их узнаешь 
обычно сразу, даже среди neipoB или монголов.
    Что это?
    Мне казалось одно время, что дело в крупности черт, что лица, сработанные с 
достаточной долей добротной грубости, с плотной клетчаточной подкладкой, не 
могут принадлежать шизотимикам, что их физиономические атрибуты — мелкая 
заостренность, мышиность, точечность. Астеники с крупными, закругленными 
чертами лица, казалось мне, более сингонны. Но встречались случаи, 
опровергавшие это.
    Нет, вся штука именно в том, что это чувствуется каждый раз индивидуально, 
целостно, а отдельные опорные признаки переменны. Может быть, это какие-
    71
    то свойства кожи или сосудов, что-то гормональное, какая-то фактура облика, 
что ли. А чаще всего, наверное, все вместе. Никогда не забуду эту потрясающую 
астеничку, с тяжелейшей шизофренией, сальным, застывшим маскообразным лицом, с 
мелкими чертами — и единственной фразой, повторявшейся монотонно девять лет 
кряду: «...Избегнуть мешать тайным системам»...
    Да, тут работают, конечно, и статика и динамика.
    Мимика глубоких шизоидов либо бедна, либо преувеличена до гримас (у 
циклоида она всегда гармонична и адекватна). У некоторых преобладает какое-то 
одно постоянное выражение, например сардоническая улыбка; поражает порой 
несоответствие между подвижностью одной части лица, например лба или рта, и 
неподвижностью   других.
    Речь — невнятно-бормочущая, тихая и монотонная или деревянно-громкая, типа 
«книжного чтения»; иногда вдруг резко меняется регистр, делаются странные паузы 
и ударения. Молчание — в момент, когда ожидается слово, слово — когда кажется, 
что его не будет.
    Позы — однообразны, меняются редко, но резко. Походка — скованная, 
неуклюжая, со слабым участием рук и туловища, или окрылешю-нервозная, 
стремительная, остро-четкая, с наклоном, с вывертом; особенно причудлив бег. 
Естественной закругленности, обобщенной целесообразности синтонного пикника нет 
и в помине. И это при том, что шизоиды, особенно астенического телосложения, 
превосходят всех на свете пикников своей ручною умелостью. Мелкие, точные 
движения им удаются явно лучше. Среди них попадаются настоящие виртуозы тонкой 
работы — в научном ли эксперименте, в технике, в живописи или в игре на 
инструменте. А вот певцов и эстрадников мало, можно сказать, нет.
    Почерк шизоидов либо чрезвычайно отчетливый и акуратный, с раздельными 
буквами, либо причудливый и неправильный, неуверенно-детский, словно 
прижимающийся к бумаге; либо, наконец, «окаменелый». Очень часты зубчатые, 
острые линии. Шизоидный почерк был у Лермонтова, Ницше, Шумана, Скрябина, 
Аракчеева, Суворова — диапазон, как видим, более чем широк.
    При   умеренной    шизотимности   (а   иногда   и    при
    72
    шизофрении) все это может быть выражено слабо или совсем отсутствовать. 
Основное и здесь проявляется в личном общении. Незнакомый или малознакомый 
человек, а в ярких случаях и знакомый и самый близкий (при том, что сам он 
средний, в средней ситуации) никогда не чувствует себя с шизотимиком так просто 
и непринужденно, как с циклотимиком. Ощущаются дистанция, напряженность, 
синтонностыо и не пахнет, хотя с обеих сторон могут прилагаться самые искренние 
усилия...
    Ожидание неожиданного? Шизоид может быть даже чрезмерно общительным, и, 
однако, чего-то в этой общительности недостает. Или что-то лишнее? Когда он 
старается одолеть свою замкнутость, получается замкнутость наизнанку,