..Л потом ты опять один.
    Умывается утро
    на старом мосту,
    вон там, где фонтан как будто
    и будто бы вправду мост,
    а за ним уступ
    и как будто облако,
    будто бы вправду облако,
    это можно себе представить, хотя
    это облако и на самом деле,
    то самое, на котором мысли твои улетели,
    в самом деле летят.
    ..А потом ты опять один. Есть на свете пространство. Из картинок твоей души 
вырастает его убранство. Есть на свете карандаши и летучие мысли, они прилетят 
обратно, только  свистни и скорее пиши.
    ..А потом ты опять один.
    Эти мысли, Бог с ними,
    а веки твои стреножились, ты их расслабь,
    это утро никто, представляешь ли,
    никто, кроме тебя,
    у тебя не отнимет.
    Смотри, не прошляпь
    этот мост, этот старый мост, он обещан,
    и облако обещает явь,
    и взахлеб волны плещутся, волны будто бы
    рукоплещут, и глаза одобряют рябь.
    А потом ты опять один.
    292
    Музыка к кинофильму
    Нет грусти. Хруст костей. Кадят реторты. Кавалергарды  громоздят  гробы на 
грудь горбуньи. Грумы-септаккорды стремглав промчались на призыв трубы.
    Игра  остра.   Магистр-администратор, затраты страсти сократив, срастил 
гротеск и пастораль, и страх кастратов соединил с безумием горилл.
    А в партитуре дротики и копья,
    и колоколу некуда упасть,
    и драит хвост дракон, и шлет Прокофьев
    ему бемоль в разинутую пасть.
    Я садился в Поезд Встречи. Стук колес баюкал утро. Я уснул. Мне снились 
птицы. Птицеруки, птицезвуки опускались мне на плечи. Я недвижен был, как кукла.
 Вдруг проснулся. Быть не может. Как же так,
    я точно помню.
    Я садился в Поезд Встречи. Еду в Поезде Разлуки. Мчится поезд, мчится поезд 
сквозь туннель
    в каменоломне.
    Кто ты такой? Незанятое место. Сквозняк. Несвязных образов поток. Симфония 
без нот и без оркестра. Случайный взгляд.  Затоптанный цветок.
    Толпа сырая собственной персоной: слияние святого, подлеца и сироты — под 
оболочкой сонной потертого  гражданского лица.
    293
    А глаз твоих седых никто не видит и это тело как бы не твое, и душит чья-то 
боль, и бьет навылет чужих зрачков двуствольное ружье.
    Как важно знать, что ничего не значишь, что будучи при всем, ты ни при чем, 
что душу превратил в открытый настежь гостиный дом с потерянным ключом.
    Кто здесь не ночевал, кто не питался, кто не грешил?.. Давно потерян счет. 
А скольких ты укоренить пытался, уверенный, что срок не истечет?
    Казалось иногда, что жизнь приснится — еще чуть-чуть — и сам себя простишь, 
но сны в глаза вонзались, как ресницы, когда под ветром на горе стоишь,
    и мчались облака, летели дроги сквозь мельтешенье знаков путевых, и гнал 
толпу всесильный Бог Дороги, не отличая мертвых от живых.
    Инициал
    В  бытность студентом-медиком
    на обязательной  практике
    под   руководством  На-Босу-Голову,
    преподавателя   гинекологии,
    носившего лысину девственной чистоты,
    а на ней шапочку, смахивающую на ботинок
    короля Эдуарда, помните? —
    был король,
    только не помню чей
    и не помню был ли,—
    так вот,
    под  присмотром  На-Босу-Голову
    я делал аборты.
    294
    Во всех прочих случаях, объяснял нам
    На-Босу-Голову,
    искусственное прерывание жизни называют убийством. А самых маленьких можно.
    Я их выковыривал
    штук по пять, по шесть в сутки,
    иногда по десятку.