только некоторое сомнение насчет туннеля — следует ли отдавать его Каупервуду 
совершенно безвозмездно. Другой издатель, Хиссоп, почел своим долгом заявить, 
что чисто номинальной компенсации за туннель, разумеется, недостаточно, и кроме 
того, если уж разрешать постройку; петли, то нужно обязать при этом Северную 
компанию содержать в порядке предоставленные в ее распоряжение улицы, 
заботиться об их ремонте и освещении. «Инкуайэрер», в котором все еще 
хозяйничали мистер Дю-Буа и мистер Мак-Дональд младший, метал громы и молнии. 
Чикаго не отдаст свои туннели безвозмездно. Никаких концессий на прокладку 
новых линий в деловой части города! Правда, по адресу самого Каупервуда не было 
сказано ни слова. «Глоб», газета мистера Брэкстона, выражала уверенность, что 
попытка завладеть туннелями не увенчается успехом, а петлю предлагала проложить 
по Стэйт-стрит, либо по Уобеш авеню, либо по обеим этим улицам (где, кстати 
сказать, помещались магазины мистера Мэррила), так как это якобы создавало 
больше удобств для населения. Подобные заметки появлялись изо дня в день, и это 
достаточно красноречиво свидетельствовало. о том, в какой мере газетная 
полемика отражала подлинные интересы населения.

Каупервуд, не желавший считаться ни с кем, неизменно самоуверенный, проявлял 
полное равнодушие к проискам врагов, хотя в душе и был раздосадован, что так 
кончились все его заигрывания с прессой! Что ж, Мак-Кенти был прав — нужно 
действовать, нужно прежде всего показать им свою силу. Когда по вновь 
проложенным путям побегут вагоны канатной железной дороги и ярко засияет огнями 
отремонтированный туннель, когда заторам и давке у мостов будет положен конец, 
население увидит, какую пользу принес городу Фрэнк Алджернон Каупервуд, и 
станет на его сторону.

Наконец все было готово, и проект Каупервуда протащили через муниципалитет. 
Мак-Кенти, не будучи вполне уверен в исходе дела, приказал поставить себе 
кресло-качалку прямо в зале совещаний. В этом кресле он восседал все время, 
пока обсуждался проект, — не более как посторонний зритель с виду, истинный 
вдохновитель и режиссер этой постановки по существу. Все, в том числе и 
Каупервуд, узнали о поступке Мак-Кенти, когда ничего уже нельзя было поделать. 
Прочтя весьма язвительное описание этой выходки в газетах, Эддисон и Видера, 
словно по команде, удивленно подняли брови и тут же нахмурились.

— Да-а, грубая, я бы сказал, работа, — протянул Эддисон. — Я думал, что у 
Мак-Кенти больше такта. Вот оно — ирландское воспитание.

Александр Рэмбо, неизменный поклонник и почитатель Каупервуда, просмотрев 
газеты, не поверил своим глазам: неужели Каупервуд и вправду стакнулся с этим 
проходимцем Мак-Кенти и окончательно пренебрег общественным мнением? Проект 
Каупервуда казался мистеру Рэмбо настолько дельным и целесообразным, что он 
решительно не понимал, как можно против него возражать и зачем Мак-Кенти и 
Каупервуду понадобилось прибегать к подобным методам?

Но как бы то ни было, а Каупервуд добился своего — он получил концессию на 
постройку петли, и туннель был сдан ему в аренду сроком на девятьсот девяносто 
девять лет за пять тысяч долларов в год. При этом было обусловлено, что 
Каупервуд должен отремонтировать все три старых моста в конце Стэйт-стрит, 
Дирборн-стрит и Кларк-стрит или поставить новые. Однако в решении 
муниципалитета имелась какая-то юридическая «закорючка», которая фактически 
аннулировала это условие. В местной печати тотчас разразилась буря. Особенно 
неистовствовали «Кроникл», «Инкуайэрер» и «Глоб», но Каупервуд только улыбался, 
просматривая газеты. «Пусть себе вопят, — думал он. — Мое предложение выгодно 
для всех. Чего они бесятся? Я делаю сейчас для города больше, чем Чикагская 
городская железнодорожная. Это просто зависть, и ничего больше. Будь на моем 
месте Шрайхарт или Мэррил, никто бы и не подумал возмущаться».

Мак-Кенти зашел в контору Чикагского кредитного общества, чтобы принести свои 
поздравления Каупервуду.

— Ребята не подкачали, — сказал он. — Недаром я на них надеялся. Но все же 
пришлось самому торчать там: меня предупредили, что десяток этих молодчиков 
договорились угробить наш проект в последнюю минуту.

— Ничего не скажешь, чистая работа, — весело отвечал Каупервуд. — Вся эта 
шумиха скоро уляжется. С чем бы мы ни обратились в муниципалитет, все равно 
поднялся бы крик. Но теперь атмосфера разрядится. Мы создадим первоклассный 
транспорт, и все будут только рады, что отдали нам этот туннель.

Тем не менее на следующий день после заседания муниципального совета многие 
влиятельные лица города возмущались и негодовали, обсуждая вынесенное решение. 
Мистер Норман Шрайхарт кипел от возмущения и разносил Каупервуда в 
финансируемой им газете; встретившись с издателем Рикетсом, он поглядел на него 
довольно хмуро.

— Итак, — произнес сей финансовый туз, уже предвидевший впереди новую беду: 
покушение на его драгоценный заповедник — Чикагскую городскую железнодорожную,
 — я вижу, что наш друг, мистер Каупервуд, ухитрился все-таки вырвать у 
муниципалитета этот туннель. Будьте уверены, уж он не жалеет денег на взятки,