рабочие, а следовательно, еще новые затраты. Словом, Каупервуд не был уверен, 
что при отсутствии другой тягловой силы, кроме лошадей, задуманное им 
предприятие оправдает себя, даже если будут перестроены уклоны.

Однако осенью 1880 года, когда Каупервуд еще был поглощен мелкими любовными 
интрижками, завершившимися в конце концов романом с Ритой Сольберг, ему стало 
известно об одном нововведении в области городского транспорта, которое наряду 
с дуговым фонарем, телефоном и прочими изобретениями должно было коренным 
образом изменить весь уклад городской жизни.

В Сан-Франциско, где, переполненные пассажирами вагоны городской конки с 
великим трудом продвигались по холмистой местности, был применен новый вид тяги,
 а именно — канатный. Стальной трос, заключенный в трубопровод и движущийся по 
колесам с желобками, приводился в движение огромными двигателями, 
установленными в расположенной неподалеку силовой станции. Вагоны были снабжены 
легко управляемым приспособлением — «захватным рычагом», который, проходя 
наподобие стальной лапы сквозь прорезь в трубопроводе, «захватывал» движущийся 
трос. Это изобретение разрешало задачу подъема и спуска тяжело нагруженных 
вагонов по крутым уклонам улиц. А вскоре Каупервуд случайно прослышал о том, 
что Чикагская городская железнодорожная, основными пайщиками которой были 
Шрайхарт и Мэррил, собирается ввести у себя этот новый вид тяги — проложить 
канатную дорогу по Стэйт-стрит. Вагоны окраинных и малодоходных линий 
предполагалось использовать на этом прогоне в качестве прицепов, а далее они 
должны были снова переходить на конную тягу и двигаться своим маршрутом. И тут 
же Каупервуда озарила мысль: вот оно, разрешение транспортной проблемы Северной 
и Западной сторон — канатная дорога!

Но не только давка у мостов и заброшенные туннели привлекали к себе внимание 
Каупервуда. В Северо-чикагской железнодорожной компании дела шли все более и 
более вяло. Косность и близорукость членов правления этой компании мешали им 
заглядывать далеко вперед, и потому, сталкиваясь с различными трудностями, они 
не умели их разрешать. Финансовое состояние предприятия было далеко не 
блестящим; одним ловким ударом можно было бы завладеть этими дорогами. С самого 
начала, когда предприятие только создавалось, никто не ждал от него больших 
барышей, так как принадлежащие этой компании конки обслуживали район 
малонаселенный и расположенный довольно близко к торговым и коммерческим 
кварталам города, но не самые эти кварталы. Позднее, когда население района 
увеличилось и дороги стали приносить больше дохода, возникли бесконечные 
задержки у мостов. Правление компании, не слишком уповая на успех своего 
предприятия, уложило дешевые, никудышные рельсы и пустило по ним плохонькие, на 
скорую руку построенные вагоны, в которых летом можно было задохнуться от жары, 
а зимой зуб на зуб не попадал от холода. И хоть бы одна линия была доведена до 
деловых кварталов города! Все они обрывались у реки, преграждавшей им путь с 
юга. На Южной стороне мистер Шрайхарт проявил бОльшую заботу о своих пассажирах.
 Он подвел свою линию прямо к магазину Мэррила. На Северной стороне, как и на 
Западной, довольствовались тем, что зимой пол в вагонах устилали соломой, чтобы 
у пассажиров не слишком стыли ноги, а летом на линию пускали некоторое, 
довольно ничтожное, количество открытых вагонов. Правление решительно 
восставало против всяких дополнительных затрат. Так оно и шло; время от времени 
добавлялась новая линия — если правление было уверено, что она начнет давать 
доход с первого же дня. При этом опять укладывались дешевые, непрочные рельсы и 
пускались допотопные вагончики, которые так тряслись и громыхали, что у 
пассажиров ум за разум заходил. В последнее время жалобы и судебные иски 
сыпались на компанию со всех сторон, неимоверно досаждая правлению, которое 
решительно не знало, что предпринять. Конечно, в правлении было и несколько 
толковых, здравомыслящих людей; к их числу принадлежали: Тэренс Малгэнон — 
главный директор, Эдвин Кафрат — директор, Уильям Джонсон — главный инженер; 
однако другие дельцы, как, например, Ониас С.Скиннер, председатель правления, 
или Уолтер Паркер, заместитель председателя, были консервативные, прижимистые 
тугодумы, которые как огня боялись всяких новшеств. Как ни грустно в этом 
убеждаться, но с возрастом люди почти неизбежно теряют вкус к нововведениям, и 
тогда излюбленным девизом их становится: «И так сойдет».

Учтя все эти обстоятельства и тщательно разработав план действий, Каупервуд под 
каким-то благовидным предлогом пригласил однажды Джона Дж.Мак-Кенти к себе на 
обед. Когда тот прибыл в сопровождении своей супруги и Эйлин, сияя улыбками, 
стала занимать миссис Мак-Кенти беседой, Каупервуд, как бы между прочим, 
спросил:

— Скажите, Мак-Кенти, вам известно что-нибудь относительно этих туннелей под 
рекой у Ла-Саль-стрит и Вашингтон-стрит? Они, кажется, принадлежат городу?

— Мне известно, что город приобрел их, не имея в том никакой надобности, и что 
туннели эти решительно ни к чему не пригодны. Впрочем, — осторожно добавил 
Мак-Кенти, — я тогда еще не имел к этим делам никакого касательства. Насколько 
мне помнится, город отвалил за каждый из них по миллиону долларов. А почему вы 
спрашиваете?

— Так просто, — уклончиво отвечал Каупервуд. — Неужели они и вправду никуда не 
годятся? В газетах то и дело указывают на их полную непригодность.