Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Проза :: Америка :: Соединенные штаты :: Теодор Драйзер :: Трилогия желаний :: 2. Теодор Драйзер - Титан
<<-[Весь Текст]
Страница: из 255
 <<-
 
делал, что докучал замужним дамам, в которых постоянно влюблялся. В Чикаго 
Сольбергу пришлось жить на сорок долларов в месяц, которые высылала ему мать, и 
на скудный заработок от уроков музыки. Денег было маловато, но, расходуя их на 
свой лад «экономно» — то есть одеваясь шикарно и питаясь впроголодь, — он 
как-то выворачивался и даже сумел окружить свою персону неким романтическим 
ореолом. Ему было всего двадцать восемь лет, когда он встретил Риту Гринаф из 
Уичиты, штат Канзас; к тому времени, когда Сольберги познакомились с 
Каупервудом, Гарольду было тридцать четыре года, а его жене — двадцать семь.

Она училась в чикагской школе живописи и ваяния и встречалась с Сольбергом на 
студенческих вечерах; в ту пору ей казалось, что он играет божественно и что 
жизнь — это только искусство и любовь. Весна, сверкающее на солнце озеро, белые 
паруса яхт, несколько прогулок и бесед в тихие, задумчивые вечера, когда город 
утопает в золотистой дымке, завершили дело. Затем последовало внезапное 
венчанье в субботний вечер, свадебная поездка в Милуоки на один день, 
возвращение в студию, которую нужно было теперь переоборудовать для двоих, и 
поцелуи, поцелуи без числа, пока не был утолен любовный голод.

Но одними поцелуями сыт не будешь, и вскоре начались семейные неурядицы. 
Счастье еще, что молодым не пришлось столкнуться с подлинной нуждой. Рита была 
сравнительно обеспечена. У отца ее был в Уичите свой небольшой элеватор, 
приносивший ему неплохой доход, и, когда она внезапно вышла замуж, старик решил 
по-прежнему высылать ей деньги, хотя служение искусству, которому посвятили 
себя дочь и зять, было для него чем-то совершенно чуждым и непонятным. 
Тщедушный, робкий, мягкий человек, предпочитавший лучше наживать поменьше, лишь 
бы ничем не рисковать, и словно созданный для жизни в провинциальной глуши, он 
смотрел на Гарольда примерно так, как мы стали бы смотреть на адскую машину, — 
с любопытством, однако держась на почтительном расстоянии. Но со временем — ибо 
даже людям простодушным не чужды человеческие слабости — он стал гордиться 
своим зятем, хвастался по всей округе Ритой и ее супругом-музыкантом, пригласил 
их на все лето к себе в гости, желая поразить соседей, а осенью привез жену в 
Чикаго навестить молодых, и мать Риты, мало чем отличавшаяся от любой фермерши, 
ездила с ними кататься, участвовала в пикниках, бывала на артистических 
вечеринках в студиях. Это было забавно, наивно, нелепо и типично для Америки 
того времени.

Рита Сольберг была по натуре женщина довольно флегматическая. Ее округлые, 
мягкие формы говорили о том, что годам к сорока ей предстоит растолстеть, и все 
же она была на редкость привлекательна. Шелковистые пепельные волосы, влажные 
серо-голубые глаза, нежная кожа и ровные белые зубы давали ей право гордиться 
своей внешностью, и она прекрасно сознавала силу своих чар. Разыгрывая детскую 
наивность и беспечность, она притворялась, будто не замечает, какой трепет 
вызывает ее красота у иных влюбчивых мужчин, а между тем всегда прекрасно 
отдавала себе отчет в том, что делает, и зачем, — ей нравилось испытывать свою 
власть. Она знала, что у нее великолепные плечи и шея, пышные соблазнительные 
формы, что одевается она изящно, и хотя много тратить на туалеты не может, во 
всяком случае каждая ее вещь носит на себе отпечаток ее индивидуальности. Любая 
модистка позавидовала бы искусству, с каким она из старой соломенной шляпы, 
лент и какого-нибудь перышка мастерила себе новую, которая удивительно шла к 
ней. Она любила наряжаться в белое с голубым или с розовым, в коричневое с 
палевым — наивные, девичьи сочетания, в которых как бы отражалась ее душа; 
вокруг талии она обычно повязывала широкую коричневую или красную ленту, а 
шляпы носила большие с мягкими полями, красиво обрамлявшими ее лицо. Рита 
грациозно танцевала, недурно пела, с чувством, а иногда и с блеском играла на 
рояле, рисовала. Но все это ничего общего не имело с настоящим искусством, — 
Рита не была подлинным художником и если чем-либо и выделялась из окружавшей ее 
среды, то скорее своими настроениями и мыслями — изменчивыми, сумасбродными, 
своевольными. С точки зрения общепринятой морали Рита Сольберг в ту пору была 
особа опасная, хотя сама она считала себя просто милой фантазеркой.

Изменчивость ее настроений объяснялась отчасти тем, что она стала 
разочаровываться в Сольберге. Он страдал одной из самых страшных болезней

— неуверенностью в себе и неспособностью найти свое призвание. По временам он 
никак не мог решить, рожден ли он быть великим скрипачом, или великим 
композитором, или, на худой конец, великим педагогом, — впрочем, с последней 
возможностью ему никак не хотелось примириться. «Я артист, — любил он говорить.
 — О, как я страдаю от своего темперамента!» И заключал: «Чурбаны! 
Бесчувственные скоты! Свиньи!» — это уже относилось к окружающим. Играл он 
очень неровно, хотя порой в его исполнении было немало изящества, лиричности и 
мягкости, снискавших ему некоторое внимание публики. Но, как правило, 
исполнение Сольберга отражало хаос, царивший в его мыслях. Он играл так 
лихорадочно, так нервно, водил смычком с такой самозабвенной страстностью, что 
не мог уже уследить за техникой игры и много от этого терял.

— Дивно, Гарольд! — восторженно восклицала Рита в первые годы их брака. Потом 
она уже не была в этом уверена.

Чтобы стать предметом восхищения, нужно чего-то достигнуть в жизни. А Гарольд 
ничего не достиг — поневоле должна была признать Рита — и вряд ли когда-нибудь 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 255
 <<-