к газовым предприятиям, Шрайхарт быстро смекнул, какие возможности в них 
заложены. Пожалуй, и сейчас еще не поздно ввязаться в борьбу; если действовать 
достаточно ловко, не исключено, что удастся выхватить из-под носа противников 
этот лакомый кусок. А не то можно попытаться перетянуть на свою сторону 
Каупервуда.

Человек властный, Шрайхарт не любил участвовать в делах в качестве младшего 
компаньона или мелкого вкладчика. Если уж он за что-нибудь брался, то желал 
распоряжаться и руководить. Он решил пригласить к себе Каупервуда и потолковать 
с ним. Секретарь написал по его указанию письмо, в котором Каупервуда в 
довольно высокомерном тоне просили зайти «по важному делу».

Каупервуд считал сейчас свое положение в финансовом мире Чикаго достаточно 
прочным, однако он еще не забыл, как совсем недавно его чернили все, кому не 
лень. Все это вместе взятое заставляло его относиться с нескрываемым презрением 
ко всему человечеству — равно и к бедным и к богатым. К тому же он отлично 
помнил, что Шрайхарт, которому он был представлен, никогда до сей поры не 
удостаивал его ни малейшим вниманием.

«Мистер Каупервуд просит сообщить, — писала под его диктовку секретарша 
Антуанета Новак, — что он в настоящее время очень занят, но будет счастлив 
видеть мистера Шрайхарта в любое время у себя в конторе».

Самонадеянный, властный Шрайхарт разозлился, получив это письмо, но потом 
рассудил, что от свидания с Каупервудом вреда не будет, а пользу оно принести 
может, и однажды под вечер отправился к нему в контору, где и был принят весьма 
любезно.

— А, мистер Шрайхарт, как поживаете? — приветствовал его Каупервуд, протягивая 
ему руку. — Очень рад вас видеть. Мы, насколько я помню, встречались с вами 
однажды, несколько лет назад.

— Да, да, припоминаю, — отвечал Шрайхарт — широкоплечий, с квадратным лицом, 
коротко подстриженными усиками над упрямой верхней губой и жесткими, 
пронизывающими черными глазами. — Судя по газетам, если только им можно верить,
 — приступил он прямо к делу, — вас интересуют местные газовые предприятия, не 
так ли?

— На газеты никогда не следует особенно полагаться, — учтиво возразил Каупервуд.
 — Но, может быть, вы соблаговолите сперва пояснить мне, что заставляет этим 
интересоваться вас?

— Видите ли, по правде говоря, — отвечал Шрайхарт, глядя в упор на Каупервуда,
 — я сам интересуюсь газом. Это довольно выгодная сфера приложения капитала, а 
кроме того, ко мне недавно обратились кое-кто из членов правления старых 
компаний и просили помочь им объединиться. (Шрайхарт лгал.) В общем мне 
хотелось бы знать, неужели вы в самом деле рассчитывали добиться таким путем 
какого-то успеха?

Каупервуд улыбнулся.

— Прежде чем обсуждать этот вопрос, я желал бы получить более исчерпывающие 
сведения о ваших намерениях и связях. Вы говорите, что к вам обратились 
акционеры старых компаний и просили помочь им прийти к какому-то соглашению. 
Так ли я вас понял?

— Так.

— И вы думаете, что вам удастся их объединить? А на каких условиях?

— Мне кажется, что проще всего учредить держательскую компанию и за каждую 
старую акцию выдать акционерам по две или три новых. Тогда можно было бы 
избрать одно правление, иметь одну контору и прекратить эти тяжбы, от чего все 
только бы выиграли.

Он говорил небрежным, покровительственным тоном, словно и не подозревая, что 
все это было давно обдумано самим Каупервудом, и тот не мог не подивиться 
спокойной наглости, с какою этот видный чикагский делец, который еще недавно 
даже не находил нужным с ним здороваться, теперь преподносит ему его же 
собственный план.

— А на каких условиях думаете вы привлечь к этому делу новые компании?

— осторожно осведомился Каупервуд.

— Да на таких же, как и все остальные, если только капитал у них не слишком 
разводнен. О подробностях я еще не думал. По-моему, две или три акции за одну, 
смотря по тому, каков реально вложенный капитал. Надо ведь принять во внимание 
и претензии старых компаний.