даже опасности.

Самым непримиримым врагом Каупервуда стал Хосмер Хэнд. Огромное богатство и 
видное положение, которое он занимал в многочисленных коммерческих и финансовых 
предприятиях города, давали ему в руки могущественное оружие против Каупервуда. 
Хэнд был без памяти влюблен в свою молодую жену. Не имея никакого опыта в 
отношении женщин, он удивлялся и негодовал при мысли о том, что Каупервуд 
посмел так беззастенчиво и нагло посягнуть на его права, так легко, походя, 
опозорить его. Хэнд горел жаждой мести; медленно и упорно разгоралось это пламя 
и жгло его душу.

Всякий, кто знаком с миром дельцов, крупных коммерческих и финансовых операций, 
знает, как важно здесь иметь репутацию человека солидного, положительного, 
степенного, то есть обладать теми качествами, которые служат залогом успеха 
многих коммерческих предприятий. Правда, порядочность отнюдь не является 
отличительной чертой представителей вышеупомянутого мира, но это не мешает 
каждому из них ждать и даже требовать порядочности от других. Никто с такой 
жадностью не прислушивается к слухам, не собирает с таким усердием сплетен, 
которые могут повредить карьере того или иного дельца, не следит так пристально 
и неутомимо за чужими делами и не прячет с таким тщанием свои собственные 
грязные дела и делишки, как деятели коммерческого и финансового мира. Кредит 
Каупервуда был до сих пор достаточно прочен, ибо все знали, что чикагские 
городские железные дороги — весьма и весьма доходное дело, что Каупервуд без 
задержки погашает все свои обязательства, что он фактически стоит во главе 
созданного им вместе с группой других предпринимателей Чикагского кредитного 
общества и двух городских железнодорожных компаний — Северной и Западной, — и 
наконец, что «Лейк-Сити Нейшнл бэнк», все еще возглавляемый Эддисоном, охотно 
принимает в обеспечение бумаги Фрэнка Каупервуда. Правда, и раньше у Каупервуда 
находились недруги вроде Шрайхарта, Симса и других влиятельных коммерсантов из 
кредитного общества «Дуглас», которые кричали на всех перекрестках, что 
Каупервуд выскочка и аферист, что вся его деятельность построена на грязных 
политических махинациях и обмане общественного мнения и что он не брезгует даже 
прямым мошенничеством в финансовых делах. Так, например, незадолго до 
описываемых событий Шрайхарт, состоявший наряду с Хэндом, Арнилом и рядом 
других дельцов членом правления «Лейк-Сити Нейшнл», вышел из его состава и 
изъял все свои вклады, ибо, как он объяснил, Эддисон уж слишком широко ссужает 
Каупервуда и Чикагское кредитное общество деньгами, не считаясь с интересами 
руководимого им банка. Арнил и Хэнд, не питавшие в то время личной неприязни к 
Каупервуду, сочли это обвинение необоснованным. Эддисон же заявил, что ссуды, 
получаемые Каупервудом, не превышают всех прочих ссуд, выдаваемых банком, а 
предоставляемое под них обеспечение — вполне солидно.

— Я не хочу ссориться с Шрайхартом, — сказал Эддисон, — но боюсь, что он судит 
предвзято. Он хочет использовать «Лейк-Сити Нейшнл» как орудие своей личной 
мести. Этак действовать не годится.

Хэнд и Арнил, оба люди здравомыслящие, согласились с Эддисоном, который всегда 
пользовался их уважением, и на том дело и кончилось. Шрайхарт, однако, 
продолжал трубить им в уши, что Каупервуд укрепляет Чикагское кредитное 
общество за счет «Лейк-Сити Нейшнл», добиваясь возможности впредь обходиться 
без помощи последнего. Эддисон же метит выйти в отставку и потому не очень-то 
печется о будущем банка. Эти предостережения поневоле заставляли Хэнда иной раз 
призадуматься, но пока он ничего не предпринимал.

Однако, когда весть о связи Каупервуда с миссис Хэнд достигла ушей ее супруга, 
на горизонте начали собираться тучи. Хэнд был уязвлен в самое сердце и решил 
как следует расквитаться с обидчиком. Встретив Шрайхарта на каком-то деловом 
совещании вскоре после рокового открытия, Хэнд сказал:

— Несколько лет назад, Норман, когда вы предостерегали нас против этого типа — 
Каупервуда, я думал, что в вас говорит зависть к более удачливому дельцу. 
Недавно под влиянием кое-каких событий я переменил свое мнение. Теперь я знаю, 
что этот человек — прожженный негодяй. Очень жаль, что мы вынуждены терпеть его 
в нашем городе.

— Значит, и вы раскусили его наконец, Хосмер? — сказал Шрайхарт. — Ладно, не 
буду уж напоминать вам, как давно я это утверждал. Надеюсь, вы согласны теперь, 
что город должен принять какие-то меры, чтобы обуздать этого проходимца?

Хэнд, угрюмый и, как всегда, немногословный, внимательно посмотрел на Шрайхарта.


— Я лично готов действовать, — сказал он, — как только увижу, что тут можно 
предпринять.

Вскоре после этого разговора Шрайхарт встретил Дьюэйна Кингсленда и, узнав 
истинную подоплеку внезапной ненависти Хэнда к Каупервуду, не замедлил 
поделиться этой пикантной новостью с Мэррилом, Симсом и прочими. Мэррил, 
который всегда восхищался смелостью и предприимчивостью Каупервуда и даже 
симпатизировал ему, хотя тот и отказался продолжить линию, выходящую из туннеля