молодость и красота.

Ее предательскую власть, говорил себе Каупервуд, пожалуй, нетрудно объяснить — 
эта власть сильнее человека, он не в состоянии бороться с ней, каковы бы ни 
были его намерения. Она приходит, неся с собою лихорадку, зажигает пожаром 
кровь и делает свое дело. Так было у него с Беренис, а теперь так же получилось 
с Лорной Мэрис. Но одно Каупервуд отчетливо понимал даже сейчас: увлечение 
Лорной никогда не сможет вытеснить из его сердца любовь к Беренис. Он 
по-разному относился к этим женщинам, — он это сознавал и чувствовал, — потому 
что они сами были очень разные как по характеру, так и по складу ума. Почти 
ровесница Беренис, Лорна прошла суровую школу жизни, больше испытала и 
довольствовалась тем немногим, что могла принести ей ее физическая и чисто 
чувственная красота: славой, подношениями и аплодисментами, какими награждает 
публика соблазнительную и воспламеняющую танцовщицу.

У Беренис был совсем другой склад характера и соответственно с этим совсем иные 
запросы: это была гораздо более яркая и многообразная натура, с широким 
кругозором, обогащенным культурой и тонким пониманием прекрасного. Как и 
Каупервуд, она прежде всего руководствовалась разумом и художественным чутьем. 
Поэтому-то она и сумела так непринужденно и с таким изяществом держать себя в 
Англии, примениться к ее атмосфере, ее обычаям и традициям. Несмотря на всю 
живость Лорны и ее волнующую чувственную прелесть, обаяние Беренис, ее власть 
над Каупервудом были, несомненно, глубже, прочнее. Иными словами, ее 
переживания, ее стремления воспринимались им как нечто несравненно более 
значительное. И когда Лорна уйдет из его жизни, — хотя Каупервуду не хотелось 
сейчас думать об этом, — Беренис по-прежнему будет занимать в ней большое место.


Но как же ему все-таки быть дальше? Сумеет ли он скрыть эту связь, которую ему 
вовсе не хочется сейчас же обрывать? И если Беренис узнает об этом, что он ей 
скажет? Бреясь перед зеркалом, принимая ванну и одеваясь, он так и не сумел 
решить эту задачу.

Придя на спектакль, Каупервуд понял, что Лорна Мэрис не столько талантливая, 
сколько модная танцовщица — из тех, что несколько лет блистают на сцене, а 
потом, при случае, выходят замуж за богатого человека. Но сейчас, глядя, как 
она исполняет танец клоуна, в широчайших шелковых шароварах и перчатках с 
длинными пальцами, он находил ее очень соблазнительной. При свете прожекторов, 
отбрасывающих гигантские тени, под аккомпанемент причудливой музыки, она пела и 
танцевала, изображая злого духа, — берегись, того и гляди сцапает! Затем 
следовал танец языческий жрицы. В короткой тунике из белого шифона, так выгодно 
подчеркивавшей красоту ее обнаженных рук и ног, в вихре обсыпанных золотою 
пудрой волос, перед ним была исступленная вакханка. А в следующем танце Лорна 
предстала невинной девушкой, которая в ужасе пытается скрыться от 
преследователей, покушающихся на ее честь. Танцовщицу вызывали столько раз, что 
дирекция принуждена была прекратить ее выступления на бис. И в Нью-Йорке все 
только и говорили о ней, несомненно она была самой яркой звездою летнего сезона,
 эмблемой для всех влюбленных этого огромного города.

В самом деле, к немалому удивлению и удовольствию Каупервуда, о Лорне говорили 
ничуть не меньше, чем о нем самом. Оркестры повсюду играли ее песенки, актрисы 
в модных водевилях подражали ей. Достаточно было появиться с нею, чтобы пошли 
разговоры, — это было главным затруднением, с которым приходилось считаться 
Каупервуду, ибо те самые газеты, которые ежедневно прославляли Лорну, 
прославляли и его. Это побуждало его действовать с величайшей осторожностью и в 
то же время приводило в полное отчаяние: ведь Беренис может прочесть об этом 
или услышать, или кто-нибудь шепнет ей, что его видели с Лорной, а роман их был 
в самом разгаре, и они естественно стремились как можно больше бывать вместе. 
Зато Эйлин Каупервуд решил откровенно признаться, что встретил в Балтиморе 
внучку своего дяди, очень способную девушку, выступающую в труппе, которая 
гастролирует в Нью-Йорке. Не возражает ли Эйлин, если он пригласит ее к ним?

Эйлин, которая уже читала о Лорне и видела ее фотографии в газетах и журналах, 
разумеется, любопытствовала посмотреть на нее и потому охотно согласилась 
послать приглашение. Но танцовщица показалась ей слишком красивой, слишком 
самоуверенной, — скажите, пожалуйста, сама разыскала Каупервуда, сама 
познакомилась с ним! Этого было уже достаточно, чтобы озлобить Эйлин и 
пробудить в ней старые подозрения. А что, собственно, интересует Каупервуда в 
этой девушке? Молодость — нет такой силы, которая могла бы ее вернуть! Красота 
— призрачная тень совершенства, неверная и так быстро от нас ускользающая! А 
какую бурю они могут вызвать, какой пожар страстей! Эйлин без особого 
удовольствия водила Лорну по галереям и садам каупервудовского дворца. Она 
завидовала Лорне, понимая, что та обладает таким богатством, которое не 
нуждается в оправе, тогда как сама Эйлин… что ей в этих вещах, когда ей не 
хватает главного. Жизнь — там, где красота и желание; где их нет, там нет 
ничего… Каупервуд жаждет красоты и умеет находить ее — он живет полной, яркой 
жизнью, у него есть и слава и любовь. А у нее…

Вынужденный изображать занятого человека, придумывать несуществующие совещания 
и дела, чтобы сохранить в тайне и безопасности свой новый рай, Каупервуд