темно-красный цвет! Была ли она когда-нибудь в Аравии? Ей бы наверное 
понравилась кочевая жизнь бедуинов. Аравия необычайно красивая страна!

Эйлин, чувствуя на себе пристальный взгляд его пылающих черных глаз, 
поглядывала на его смуглое лицо с длинным горбатым носом, красиво подстриженной 
холеной бородкой — и сладко робела. Представить себя возлюбленной такого 
человека… Что сталось бы с ней, если бы она действительно поехала в Аравию и 
попала в лапы такого чудовища? И хотя она улыбалась и отвечала на все его 
вопросы, ей было приятно чувствовать, что Толлифер и его друзья — здесь рядом, 
несмотря на то, что их насмешливые взгляды немножко задевали ее.

Шейх Ибрагим, выяснив, что она пробудет в Париже несколько дней, просил 
разрешения нанести визит… Он привез свою лошадь на парижские скачки, на Большой 
приз. Миссис Каупервуд должна непременно пойти с ним, поглядеть на его лошадку. 
А потом, может быть, они где-нибудь пообедают вместе. Она, конечно, 
остановилась в отеле «Ритц»? А-а… а он… у него особняк на улице Сайд, около 
Булонского леса.



Во время этой сцены Толлифер всеми силами старался очаровать Мэриголд, а та, 
кокетничая, подшучивала над его романтической привязанностью к Эйлин, хотя 
характер этой привязанности был для нее совершенно очевиден.

— Скажите, Брюс, — поддразнивала она его, — что же нам теперь, бедняжкам, 
останется делать, раз вы завели себе такую необъятно пышную пассию?

— Если речь идет о вас, вам стоит только шепнуть мне, и я к вашим услугам. Не 
могу похвастаться, чтобы меня так уж сильно осаждали.

— Вот как! Неужели бедняжка так одинок?

— Да, одинок. И больше, чем вы можете предположить, — грустно отвечал он. — А 
как же насчет вашего супруга? Он ничего не будет иметь против постороннего 
вмешательства?

— Ну, об этом можно не беспокоиться, — отвечала она, улыбаясь и подзадоривая 
его. — Просто он подвернулся мне прежде, чем я встретилась с вами. А кстати, 
ну-ка, напомните, сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись с вами в 
последний раз?

— Да немало. А кто виноват? Но скажите мне, что это за разговоры о вашей яхте?

— Ах, это о моем капитане? Клянусь вам, просто шкипер на жалованье. Не хотите 
ли отправиться со мной в кругосветное плаванье?

Толлифер почувствовал себя в затруднительном положении. В кои-то веки ему 
подвернулся такой замечательный случай, то, о чем он мечтал всю жизнь, но 
сейчас он никак не может этим воспользоваться — потому что, если он откажется 
от взятого им на себя обязательства, все его благополучие сразу кончится, все 
полетит к черту.

— Охотно, — сказал он посмеиваясь, — надеюсь, вы не завтра отплываете?

— О нет!

— Но, если это серьезно, то, смотрите, берегитесь!

— Уверяю вас, никогда в жизни я не была более серьезна! — отвечала она.

— Посмотрим. Во всяком случае обещайте позавтракать со мной как-нибудь на этой 
неделе. Хорошо? А потом мы с вами прокатимся в Тюильри.

Подали счет, Толлифер расплатился, и они уехали.

Полночь. У Сабиналя. Как всегда полным-полно народу. Рулетка. Карты. Танцы. 
Оживленные группы и томно уединяющиеся парочки. Сабиналь сам вышел 
приветствовать Толлифера и его друзей и предложил расположиться в его 
собственных апартаментах до часу ночи, пока не приедет труппа русских танцовщиц 
и певцов.

У Сабиналя была недурная коллекция драгоценных камней, средневекового 
итальянского стекла и серебра, редких восточных тканей самой необычной 
расцветки. Но гораздо более сильное впечатление, чем все его коллекции, которые 
он показывал как бы между прочим, с очаровательной небрежностью, производил он 
сам: вкрадчивая, похожая на Мефистофеля, загадочная личность, от которой словно 
исходил какой-то магнетический ток, странная неуловимая сила, действующая, как 
наркотик. Он перевидал за свою жизнь столько интересных людей, бывал в таких 
любопытнейших местах. Осенью он намерен отправиться в путешествие. Закроет на 
время свой особняк и уедет на Восток собирать всякие редкости, которые потом