Сказать правду, Толлифер никогда не встречался с Хэддонфилдом и знал о нем 
только понаслышке. Но он тут же заговорил о Париже, заметив вскользь, что, 
приехав сегодня в Лондон, он уж успел позавтракать с леди Лессинг, — Эйлин, 
наверно, читала о ней в утренней газете, в отделе светской хроники.

Эйлин слушала его с восхищением и все больше недоумевала — а почему, собственно,
 этот Толлифер так сильно интересуется ею. Ясно, что никакой поддержки в 
обществе ему от нее не требуется. Может быть, он рассчитывает добиться 
чего-нибудь от Фрэнка? Возможно, но только вряд ли у него из этого что-нибудь 
выйдет, не такой человек Каупервуд, чтобы к нему можно было подъехать и 
добиться чего-то, ухаживая за его женой. Эйлин терялась в догадках, но в конце 
концов, несмотря на всю свою подозрительность, решила остановиться на том, что, 
может быть, и впрямь этот Толлифер просто находит удовольствие в ее обществе…

Они пообедали в ресторане «Принц», и Толлифер в течение всего вечера занимал ее 
рассказами о том, как весело можно сейчас провести время в Париже, и уговаривал 
ее поехать туда. Он прямо-таки бредил Парижем!

— Ну, а почему бы — если ваш супруг так уж занят — вам не отправиться со 
мной? — спросил он. — В Париже так интересно! Вы сможете везде побывать, все 
посмотреть, накупить всяких вещей. В этом году в Париже так весело, как еще 
никогда не бывало.

— Мне, правда, ужасно хотелось бы поехать! — призналась Эйлин. — И в самом деле,
 мне надо кое-что купить. Но я не знаю, сможет ли муж поехать со мной.

Толлифер выслушал ее с улыбкой и очень мягко выразил свое удивление.

— Мне думается, — сказал он, — всякий занятой супруг может отпустить свою жену 
хотя бы на две недели за покупками в Париж.

И Эйлин, прельщенная возможностью развлечься в обществе своего новообретенного 
друга, воскликнула:

— Знаете что? Я завтра же спрошу Фрэнка и скажу вам!..

После обеда Толлифер предложил ей пойти на журфикс к Сесили Грант — актрисе из 
сатирического обозрения и, как он заметил вскользь, возлюбленной графа Этьена 
Лебара, очень милого француза, которого знает весь Лондон. По вторникам у 
Сесили собирался запросто интимный кружок. Толлифер сказал, что Сесили будет 
очень рада и ему и Эйлин.

Среди гостей, собравшихся у Сесили Грант, блистала некая эксцентрическая 
графиня, муж которой был пэром Англии. Эйлин, почувствовав себя приобщенной к 
высшему свету, теперь окончательно убедилась, что Толлифер безусловно 
принадлежит к самому избранному обществу и обладает такими связями, каким может 
позавидовать даже и Каупервуд. И тут же она решила, что непременно поедет в 
Париж.



30

Разумеется, Гривс и Хэншоу не замедлили посвятить Джонсона во все подробности 
своих переговоров и состоявшейся сделки с Каупервудом. Ибо Джонсон и лорд Стэйн,
 как и большинство пайщиков Электро-транспортной компании, были так или иначе 
заинтересованы во вновь проектируемых подземных линиях, и Гривсу и Хэншоу, как 
инженерам, важно было заручиться их расположением. Они считали, что как 
техническая сторона дела, так и соображения добропорядочности дают им право 
переуступить свой опцион кому угодно и поэтому не собирались делать из этого 
секрета. Прежде всего опцион принадлежал им, и, следовательно, они могли 
распоряжаться своим опционом как угодно, а кроме того, если даже у них когда-то 
и был разговор с Джонсоном о том, чтобы поставить его в известность, если они 
найдут покупателя, — они ничего ему не обещали, а ответили просто, что подумают.
 О беседе Джонсона с Джеркинсом и Клурфейном им ничего не было известно. 
Джонсон, со своей стороны, когда ему доложили о Гривсе и Хэншоу, чрезвычайно 
заинтересовался и ждал с нетерпением, что они ему скажут.

В первую минуту, когда они сообщили ему о своей сделке, он с досадой подумал, 
что все козыри, с помощью которых он рассчитывал с самого начала осадить 
Каупервуда, ушли у него из рук. Но мало-помалу перспектива войти в дело с 
американцем стала казаться ему менее неприятной и даже вполне осуществимой. 
Особенно подкупило его в пользу Каупервуда то, что этот заокеанский воротила 
готов был разом выложить на стол тридцать тысяч фунтов стерлингов плюс еще 
шестьдесят тысяч за перечисление на его имя ценных бумаг и сверх того десять 
тысяч гарантийных, которых он не получит обратно, если не приступит к постройке 
в течение года. По всей видимости, покупка линии Чэринг-Кросс была для него 
только зацепкой, а на самом деле, как утверждал Джеркинс, у Каупервуда 
значительно более широкие планы: он несомненно имеет в виду объединение в 
дальнейшем всей лондонской подземной сети. А если так, то почему бы им в конце