А так как достать наличными такую громадную сумму — девяносто тысяч — дело 
нелегкое, Хэншоу решил, что куда проще было бы пойти к Джонсону и в правление 
Электро-транспортной компании и рассказать им все начистоту. Джонсон может 
созвать директоров, пригласить Каупервуда и его с Гривсом и оформить передачу 
прав за денежки Каупервуда. Эта идея показалась ему как нельзя более заманчивой.


— Я полагаю, что для обеих сторон всего целесообразнее было бы оформить 
передачу из рук в руки за один раз, — сказал он и тут же объяснил Каупервуду, 
каким образом это можно сделать, умолчав, разумеется, почему ему кажется это 
удобным. Но Каупервуд отлично понял и то, о чем Хэншоу предпочел умолчать.

— Хорошо, — сказал он, — если вы беретесь уладить это с вашими директорами, я 
не возражаю. Все это займет буквально несколько минут. Вы передаете мне ваш 
опцион и ценные бумаги государственного банка на шестьдесят тысяч или 
соответствующую расписку на эти бумаги, и я тут же передаю вам чеки на тридцать 
и на шестьдесят тысяч. А сейчас, я думаю, нам остается только набросать текст 
временного соглашения и вы подпишете его.

И он тут же позвонил секретарю и продиктовал основные пункты.

— Итак, джентльмены, — сказал Каупервуд, когда все они подписали документ, — я 
бы хотел, чтобы мы с вами теперь чувствовали себя не как продавцы и покупатели, 
но как союзники, взявшиеся сообща делать весьма важное дело, которое всем нам 
принесет хорошие плоды. Я даю вам слово отплатить за ваше ревностное 
сотрудничество не менее ревностным сотрудничеством со своей стороны. — И он 
крепко пожал руки обоим.

— Быстро мы с вами это провернули! — сказал Гривс.

Каупервуд улыбнулся.

— Надо полагать, это вот и называется у вас в Америке «ускоренный темп»? — 
прибавил Хэншоу.

— Просто трезвый подход к делу со стороны всех участвующих, — сказал Каупервуд.
 — Если это по-американски — хорошо, если по-английски — тоже хорошо. По не 
забудьте, что в данном случае это достигнуто при участии одного американца и 
двух англичан.

Как только они ушли, Каупервуд послал за Сиппенсом.

— Уж не знаю, де Сото, поверите ли вы мне, — сказал он вошедшему Сиппенсу. — Я 
только что купил эту самую вашу Чэринг-Кросс.

— Купили! — воскликнул Сиппенс. — Вот это здорово!

Он уже видел себя главным управляющим и организатором этой линии.

А Каупервуд в это время как раз думал, можно ли поручить такое дело Сиппенсу. 
Разве что на первое время, сдвинуть все это с места, а потом — вряд ли. Сиппенс 
такой непримиримый, заядлый американец, он, пожалуй, будет раздражать англичан, 
не сумеет ладить с воротилами лондонского финансового мира.

— Вот взгляните-ка, — сказал Каупервуд, протягивая ему лист бумаги, — 
предварительное, но тем не менее обязательное для обеих сторон соглашение 
Каупервуда с Гривсом и Хэншоу.

Сиппенс выбрал из пододвинутого ему Каупервудом ящика длинную в золотой обертке 
сигару и начал читать.

— Здорово! — воскликнул он, вынимая сигару изо рта и держа ее в вытянутой руке.
 — Ну и шум поднимется, когда об этом прочтут в Чикаго, в Нью-Йорке, да и здесь 
тоже! Да, черт возьми! Это прогремит на весь мир, стоит вам только сообщить в 
здешнюю прессу!

— Вот об этом-то я и хотел поговорить с вами, де Сото. Такая сенсация здесь, да 
еще сразу после моего приезда… Не знаю, какое это произведет впечатление… Боюсь,
 как бы это не отразилось… да нет, не у нас в Америке, — пусть они там себе 
удивляются и негодуют, — а вот на ценах здешних концессий… Они могут подскочить,
 и, по всей вероятности, так оно и будет, едва только это просочится в печать.
 — Он задумался. — В особенности, когда они прочтут, какая сумма будет выложена 
на стол сразу за одну эту крошечную линию. Подумайте, сто тысяч фунтов… И мне 
ведь и в самом деле придется тут же приступить к постройке или потерять на этом 
около семидесяти тысяч.

— Верно, патрон, — поддакнул Сиппенс.

— И сказать по правде, до чего все это бессмысленно, — задумчиво продолжал